— Ого! — удивился Давид.
— Вот хлеб с маслом, — Лео предложил ему ломоть, — это ты можешь есть? Это только американский хлеб.
— Да, — Давид с любопытством посмотрел на хлеб. Он был не серым, не коричневым, а бледным и мягким, словно паста, и у него была мягкая корочка, а не жесткая как картон, как у того, что покупала мама. И масло было соленым. Он никогда раньше не ел соленого масла.
— Мы можем есть все, что хотим, — сообщил Лео, посасывая клешню, — все, что вкусно.
— Да? — Жуя хлеб, Давид снова и снова обращал глаза к картине.
(...Человек, что ли? Не может быть!..)
— И я ем все хлебы, какие есть. И итальянский, и датский, и еврейский — как он называется? "Маца?" — Он ухмыльнулся. — Это просто большие крекеры. Ты когда-нибудь ел настоящие спагетти?
— Нет, а что это?
— Итальяшки едят их, как картошку. Ух и вкусно! — Он погладил свой живот. — Мог бы съесть целую кастрюлю. Мы жили рядом с Аглорини. Они итальянцы.
...Как та картина, у нас дома — с васильками. Но во всем этом есть что-то еще, если понимать. Нужно знать, а то не увидишь...
— Лили Аглорини приносила большую миску для меня и моей старухи. Это если старуха давала им пироги, когда она работала в ресторане. А каким они сыром посыпают — Свенты Иезус!
...Точно, человек. Должен быть. Только у него вываливаются кишки. Горят. Ну и ну, что за странная картина. Даже моя не такая. Но он озвереет, если я спрошу...
— Вот если б моя старуха могла делать настоящие итальянские спагетти... Эй! — он прервался вдруг, — ты куда смотришь?
— Н-никуда! — Давид виновато опустил глаза, — что...
...Не надо, не спрашивай его!.. Дурак! В следующий раз думай!..
— Что — что? — спросил Лео, глядя на него с широкой, неподвижной улыбкой.
— Ах, да! — Опять, как тогда, на крыше, он нашел, на что переключить разговор, — но я не знаю, как сказать. Моя мать, она говорит, только это на идиш...
— Хорошо, скажи! — нетерпеливо.
— Что такое ор-органист? Так она говорит.
— Органист? У нас есть один в церкви. Он играет на органе.
— Да?
— Это такая штука с трубками, которые свистят. Ты что, не знал?
— Я не был уверен. Думал, что только на идиш...
— Да, вот это что. Но кто говорил про церковь?
— Никто! — смешался Давид. — Ты сказал — спагетти.
— Да! — обиженно.
— А зимой ты тоже катаешься на роликах?
— Нет, ты что! — Лео клюнул приманку. — Как я могу кататься зимой, когда на земле снег? Зимой катаются по ледяным дорожкам. У нас один раз была, длиной в целый квартал.
— Да ну! — Давид расслабился.
— И Лили Аглорини попробовала прокатиться, и бух! — скорлупа краба описала красную дугу. — Прямо на задницу! Ух! Целый квартал проехала, и ее ноги торчали вверх.