Его натужный голос слышали все.
— Нас отравили! — истошно завопила госпожа Квят, женщина солидная, уважаемая, но с большим воображением. — Яд! Мы все умрём!
— Что? — спросил полицейский надзиратель, прислонив ладонь к уху.
— Доктор, доктор! — кричала дама, бросаясь к ногам лекаря. — Спасите! Молю, спасите!
Лафарг порылся в саквояже и достал небольшой виал тёмного стекла. Подобрал с ближайшего стола хрустальный бокал, налил немного остро пахнущей жидкости, с сомнением посмотрел на госпожу Квят, плеснул ещё чуть-чуть и, наконец, протянул сосуд страждущей.
— Это противоядие? — с надеждой вскричала грандкокет.
— Это успокоительное, мадам, — произнёс врач.
Вийт тем временем понюхал остатки пунша в кубке. По-видимому, он ничего не учуял, поскольку сразу же макнул в жидкость палец и слизнул каплю.
— Вкусно! — пробормотал он. Потом поворотился к эскулапу. — Лафарг, есть возможность определить, не подмешано ли сюда снотворное?
От его голоса задрожали на подносах фужеры.
— Бромид должен иметь сильный запах, — задумчиво ответил доктор, подходя. — Хлоралгидрат горький… Разве что настой мышника…
— Что? — проорал сыскной надзиратель.
Лекарь не обратил на него никакого внимания. Он порылся в саквояже, не нашёл искомого и, пожав плечами, с сомнением вытащил оттуда медную сеточку.
— Ну, давайте же! — проскрипела графиня-мать, как и все, неотрывно следившая за доктором. — Нам ещё в оперу сегодня!
Лафарг отвлёкся, чтобы учтиво улыбнуться. Потом отлил в чистый бокал пунша, поднёс сосуд к огню и довёл жидкость до кипения. Едва медная сеточка соприкоснулась с бурлящим напитком, содержимое фужера стало алым.
— Мышник! — крякнул доктор.
— Что? — завертел головой Вийт.
Ближайший половой поставил свой поднос на стол, выхватил из рукава гусиное перо, макнул его в малиновый сироп к пирожным и написал на манжете: «Мышник».
— Ага! — задумчиво покивал детектив.
— Какой ужас! — вскричала всё та же страждущая мадам Квят. Проверьте мой бокал!
— И мой! И мой! — бросились к лекарю иные зрительницы.
Графиня-мать с каменным лицом отошла от них подальше.
Пока Лафарг один за другим подогревал фужеры — без каких-либо результатов — и одновременно при этом расширял свой круг семейств-клиентов, сыщик осматривал пустые бутылки, оставшиеся после наполнения кубка.
— Как бы не обнаружилось, что вино подменили, — говорил он голосом, разносившимся по всей судейской ложе. — Фирс, проверь пробки! Нет ли проколов шприцем!
Истопник, конечно, его не слышал. И тем не менее, уже вертел в руках феллемы.
— Лафарг! — сказал, а точнее, крикнул Вийт, подавая доктору фужер. — Я слил сюда следы ломбардского из бутылок.