Я развернулась к Джеффу.
— Ты просто козел, полный кретин! — накинулась я на него. — Я люблю его!
— Но не так, как он любит тебя, — сердито огрызнулся Уорвик. — Счастливая рана, — хрипло усмехнулся он и так неожиданно выпустил меня из рук, что я, споткнувшись, очутилась на коленях.
Сам он прошагал через тротуар к автомобилю Артура, распахнул переднюю пассажирскую дверцу и быстро залез внутрь. Машина тут же тронулась, и из окошка возле Джеффа что-то вылетело в мою сторону, после чего авто стремительно разогналось в сторону реки и ФДР-драйв.
Некоторое время я тупо смотрела им вслед, не в силах поверить в произошедшее. Потом посмотрела на то, что Джефф выкинул мне на тротуар.
Это была связка автомобильных ключей. От «Мазерати».
Первым порывом было погнаться за ними. В конце концов, у меня была машина Джулиана, более чем способная потягаться с седаном Гамильтона.
Однако в оживленном дорожном потоке я уже потеряла из виду их габаритные огни, а по Манхэттену сновало множество таких же точно черных седанов, возивших по городу нью-йоркских богачей. Да и что я смыслила в автомобильных погонях! Кончится все тем, что я заблужусь где-нибудь в Южном Бронксе на спортивном авто в сто тысяч баксов — и какой тогда от меня будет толк?
«Доверься мне, — вспомнились слова Джулиана. — Отправляйся домой и жди меня там».
Я наклонилась поднять с асфальта связку ключей. Пальцы словно онемели, да и все тело балансировало на грани шока. Что же все-таки произошло? Или, может, это сон? Я только что вышла замуж, и сегодняшний день — самый счастливый в моей жизни. Казалось, Джулиан совсем вот-вот целовал мои губы, руку, мы собирались с ним в свадебное путешествие.
А теперь Джулиана нет. Он уехал неизвестно куда в черной машине с человеком, который, возможно, собирается его убить.
Меня вновь скрутило тошнотой, и, словно пытаясь от нее спастись, я положила ладонь на живот. Наше дитя! Дитя Джулиана.
Я обошла машину, села на водительское место и завела мотор. Боже, сиденье все еще хранило его тепло! Тепло Джулиана.
Я выжала сцепление, включила передачу и, вскоре влившись в общий поток, пересекла Первую авеню, что вела к окраине, свернула к центру Нью-Йорка. Машину я вела, совершенно ни о чем не думая, автоматически останавливаясь на красный свет — мозг будто отключился, отгородился абсолютно от всего.
Где-то в районе Семидесятых руки начали отчаянно трястись, и я пристала к бордюру.
«Доверься мне. Отправляйся домой и жди меня там».
Господи, Джулиан, я не могу! Не могу просто ждать! Сколько я должна ждать? А что, если ты никогда не вернешься?