Теперь передо мной предстало совершенно мужское лицо — с тонкой сеточкой морщинок вокруг глаз, с обтянутыми кожей скулами и подбородком. Целых двенадцать лет жизни, двенадцать лет постепенных, еле заметных перемен — и все прошло мимо меня!
— Дорогой мой дурачок, преданный, единственный и неповторимый! — выдохнула я ему в губы.
Он польщенно вздохнул и, обхватив меня руками, медленно провел ими до головы, обхватив ладонями затылок. Я чуть подалась назад, кое-что припомнив, и, вытянув его левую руку, удержала перед собой:
— Вижу, ты носишь свое кольцо.
— Ну разумеется. Почему бы мне его не носить! Я ведь твой законный муж. Наконец-то, черт возьми!
Я покрутила кольцо пальцами, глядя, как играет свет на его тонкой золотой полоске.
— Я просто к нему еще не привыкла, — и, подняв глаза на Джулиана, улыбнулась. — Оно так чудесно на тебе смотрится!
— Да, до сих пор вызывает немножко странное ощущение, но мне это даже нравится.
— Что значит «до сих пор»? Сколько все же времени прошло? Какое нынче число?
— Нынче? Думаю, десятое октября. Мне пришлось пару суток провести в этой дурацкой больнице…
— Ох, лучше не напоминай, Джулиан.
— …пока Джефф разбирался с делами бедняги Артура. А потом мы двинули с Холландером к Гавру, пока наконец не отыскали тебя. — Осторожно выскользнув из-под меня с кресла, Джулиан направился к огромным, парой идущим вдоль стены окнам, рассказывая на ходу: — Сперва мы сфокусировались на том месте, где предположительно находился корабельный трап, но безуспешно. Тогда мы стали нащупывать нужное место, потихоньку смещаясь концентрическими кругами… — Он отдернул в стороны шторы, открыв вид на ни с чем не сравнимую, утреннюю парижскую суету. — Вот так-то лучше. Вижу знаменитый Пантеон… Естественно, все наши попытки проходили под покровом ночи, чтобы не привлекать внимания. Ушла целая неделя. Если бы понадобилось, я рыскал бы там хоть до скончания века. — Джулиан раздвинул шторы на втором окне и наконец повернулся ко мне, сияя счастливой улыбкой. — И наконец-то мы увидели тебя, такую неописуемо прекрасную и живую! Столь огромной радости, дорогая, я в жизни не испытывал! А теперь иди-ка сюда, я хочу кое-что тебе показать.
Поднявшись с кресла, я подошла к нему. Он приобнял меня левой рукой, правая же осталась висеть прижатой к боку.
— У тебя есть хотя бы перевязь или что-нибудь в этом роде? — подозрительно спросила я.
— Да. Попозже нацеплю.
— Нет, сейчас. Я не хочу, чтобы ты рисковал этим плечом. Держу пари, там у тебя еще и швы остались, верно?
— Ах ты маленькая властная плутовка! — прищурившись, взглянул он на меня и прошел к бюро в глубине комнаты.