— На Уолл-стрит? — недоверчиво переспросил он. — Вы имеете в виду всякие там акции и прочую дребедень?
Я искренне расхохоталась.
— «Всякие акции и прочая дребедень»! И это говорите вы! — Опустив вилку на стол, я сложила в замочек ладони, подперев подбородок, и весело посмотрела на Джулиана. — Сейчас вам, надо думать, все это представляется вульгарным стяжательским занятием, однако уверяю вас, Джулиан, однажды вы перемените свое мнение… — Мой голос дрогнул, и я быстро опустила взгляд на изящный изгиб белой кофейной чашечки, что стояла на блюдце рядом с моей тарелкой. — Я хочу сказать, вы перемените свое мнение, если вам выпадет такой шанс.
Джулиан любезно улыбнулся.
— Вполне возможно, и переменю, — молвил он, возвращаясь к завтраку. — Однако я склонен полагать, что вы меня разыскивали с определенной целью.
Я собралась с духом.
— Да, именно. Хотя не думаю, что вы мне поверите, если я вам скажу. Я все это время сидела здесь, пытаясь придумать, как вам это преподнести, и пока что ни к чему не пришла. Просто это слишком уж… — Тут я запнулась, поймав себя на слове «сверхъестественно». Кто знает, вошло ли оно уже в их речь. — …необычайно, — на всякий случай сказала я.
— Так испытайте меня, — улыбнулся он. — Не такой уж я все же ограниченный болван.
— Ограниченный болван? Вы что, правда считаете, я о вас так думаю?
— Ну а что это за вздор насчет пустоголовых светских девиц? Или будто бы я совершенно неспособен вас уразуметь? — с жаром проговорил Джулиан, подавшись вперед, и на его таком знакомом, таком прекрасном лице воцарилась полнейшая решимость, страстное желание мне доказать, каков он на самом деле.
Мой Джулиан! Который сам об этом пока не знает. Мой ненаглядный, обожаемый Джулиан — ныне воин, едва ли не все время видящий лишь грязь и кровь, чуть не ежедневно сталкивающийся с внезапной гибелью товарищей. Будет ли он из-за этого более восприимчив к моему невероятному сообщению? Ведь я где-то читала, что именно во время войны в людях, как правило, обостряется вера в сверхъестественное.
В тусклом электрическом свете кафе его глаза азартно блеснули — их и без того зеленоватый оттенок сейчас усиливался форменным цветом хаки. И встретившись с этим его горячим, воодушевленным взором, я почувствовала, будто падаю с немереной высоты.
— Скажите, — тихо заговорила я, не отпуская его взгляд, — вы верите в… Как бы вы это назвали? В ясновидение? В способность видеть будущее?
— Думаю, это полнейший вздор, — выпрямился он на стуле.
— Означает ли это, — наклонилась я вперед, пристально глядя на Джулиана, — что вы действительно в это не верите? Или вы просто не хотите в это верить?