— Я хотел бы обещать тебе, что больше никогда не причиню тебе никаких переживаний. Однако есть кое-какие… обстоятельства… которые я не могу тебе объяснить… на данный момент. Поэтому единственное, в чем я могу тебя заверить, — что испытываю к тебе самые что ни на есть глубокие чувства. Что я проникся ими гораздо раньше, чем ты об этом догадалась. И этим чувствам я буду верен всегда, независимо от любых обстоятельств. Ты меня понимаешь?
Я медленно кивнула, словно завороженная.
— О что за счастье смотреть на тебя, милая, — заговорил он страстным шепотом, — глядеть в эти огромные серебристые глаза, словно читающие мою душу. Мне бы не следовало сидеть тут подле тебя — это с моей стороны просто верх беспечности! — и все же я не в силах больше подавлять это в себе. — Джулиан смолкнул, опустил глаза. — И я не могу простить себе эту слабость, — добавил он, тихо, словно говоря с самим собой. Потом вновь поднял взгляд, вперившись в мои глаза, и горячо произнес: — Но по крайней мере я могу точно сказать тебе, Кейт: для меня никого не существует, кроме тебя. И никогда не будет существовать.
Невозможно было не верить его пылким словам, как невозможно было и отвести взгляд. Некоторое время я молча сидела, ошеломленно, очарованно глядя в его глаза.
— Но ведь ты едва меня знаешь, — выдавила я наконец.
— Пока да.
— А ведь я вовсе не подарок. Тебе следовало бы повременить со столь пламенными посулами, пока ты, так сказать, не разглядишь товар хорошенько.
— Не сомневаюсь, я уже получил о нем верное представление. — Уже знакомая мне легкая улыбка чуть изогнула уголки его рта. Причем с совсем не джентльменской шаловливостью. — Особенно в твоем чертовски соблазнительном платье.
Неожиданно для себя я рассмеялась:
— Видел бы ты, что для меня выбрала Алисия! Так что там, говоришь, у тебя на шее?
Джулиан непроизвольно вскинул к горлу правую руку, заметно задрожавшую, и тут же опустил обратно на колено.
— Да вроде все отлично с моей шеей, — отшутился он.
— Да, все нормально, не спорю. — Храбро протянув руку, я взяла его кисть, зажав ладонью вниз между своими ладонями. Его рука оказалась широкой и мужественной, слегка даже мозолистой, с длинными красивыми пальцами и аккуратно постриженными ногтями. На тыльной стороне мохнатились несколько мягких золотистых волосков, и я нежно погладила их кончиком пальца. — Ты должен время от времени играть мне на фортепиано.
— Буду играть, — пообещал он.
— А где твоя рана?
Я нерешительно оттянула чуть к локтю рукав смокинга, обнажая запястье. Джулиан, как выяснилось, носил на сорочке незатейливые золотые запонки.