— Сам-то откуда будешь? — поинтересовался Борька.
— Костромской я. А кадровую на западе служил. Той осенью, кабы не война, отслужил бы.
Пришла хозяйка, поздоровалась. И вправду на вид приятная. Оглядела Борьку да руками всплеснула:
— Посмотри, Паша, что с головой-то у него!
— Чего? — занедоумевал Борька, ощупывая свою голову.
— Взгляни в зеркало-то, — продолжала хозяйка и, сняв со стены засиженное мухами зеркальце, протянула Борьке.
Взглянул он впервые за много дней на лицо свое, худющее да обросшее, и увидел на ежике волос своих полосу белую, ото лба идущую до самого затылка, — поседел он! И когда, неизвестно. То ли когда в машине немецкой сидел и трепыхался, то ли когда немца душил? Но факт налицо — шла по темному белая полоска.
— Да… — покачал головой парень.
— А ты говорил, пацан я, — улыбнулся Борька.
Сели завтракать… Тут еще один примак пришел, и стали они рассуждать, как деревню спасти, чтоб не спалили ее немцы при отходе. Три винтовки у них на пятерых да по обойме патронов — не густо. Ничего так и не придумали, решили — обстановка покажет, что делать.
А фронт к ночи опять затарахтел. Вышел Борька на улицу, увидел — мерцало небо зарницами и дальними всполохами.
Неужто приходит конец его мытарствам? Неужто скоро соединится он со своими? Даже не верилось Борьке, боялся он распахнуть душу для радости. А, чем черт не шутит, вдруг случится что!
Уговорили его примаки дальше не идти, а ждать наши войска здесь. Пожалуй, и верно. В сумятице боев угодишь еще под свою пулю или немецкую…
Два дня прожил Борька в Хмелевке, и все грозней гремел фронт, все ярче по ночам горело небо…
И вдруг на рассвете тревога! Прибежал дед запыхавшийся — двигаются немцы к деревне! Оделись быстро. Пашка винтовку с чердака приволок, вбежали в избу остальные ребята и к Пашке — что делать? Пашка у них вроде за старшего.
— Айда на запасные позиции! — скомандовал тот, и дали они ходу через огороды, потом через поле в лес.
Там, на опушке, но со стороны неприметный, стоял сруб, дом недостроенный, без крыши, но с подполом. Здесь скотина чья-то стояла, и сена было много заготовлено, и было отсюда хорошо видать и дорогу, к деревне ведущую, и лесок, из которого она шла, и саму деревню.
По пути прибились к ним несколько подростков деревенских, лет пятнадцати-шестнадцати. Тех в подпол сразу затолкали, чтоб не мешались. Двое из примаков тоже туда нырнули, выскочили с винтовками. Распределили места для наблюдения, расположились и задымили.
У Борьки больно хорошо место у проруба оконного — обзор что надо! Он по привычке уж сектора обстрела наметил, ориентиры определил и с завистью поглядывал на Пашкину винтовку, но попросить не решился.