На этот раз я промолчал.
– Вообще я глубоко убежден, – продолжал он, – что птицы чувствуют не менее тонко, чем люди.
Ага, подумал я и сказал:
– Не знаю, как птицы вообще, но Пини была гораздо более чуткой, чем, может быть, даже мы с вами.
Что-то коротко прожужжало у меня над макушкой, слабо звякнул металл.
– Вы говорите слово в слово как моя жена, – заметил мастер. – Вам, наверное, должен нравиться Дэн. Я был потрясен, когда он сумел сработать бункин этой японской герцогине… не помню ее имени. Ведь никто, ни один человек не верил Дэну. Сам японский король…
– Простите, – сказал я. – Бункин?
– Да, вы же не специалист… Ну, вы помните тот момент, когда японская герцогиня выходит из застенка. Ее волосы, высокий вал белокурых волос, украшенных драгоценными гребнями…
– А-а, – догадался я. – Это прическа!
– Да, она даже вошла на время в моду в прошлом году. Хотя настоящий бункин у нас могли делать единицы… как и настоящий шиньон, между прочим. И конечно, никто не мог поверить, что Дэн с обожженными руками, полуослепший… Вы помните, как он ослеп?
– Это было потрясающе, – проговорил я.
– О-о, Дэн был настоящий мастер. Сделать бункин без электрообработки, без биоразвертки… Вы знаете, – продолжал он, и в голосе его послышалось волнение, – мне сейчас пришло в голову, что Мироза должна, когда расстанется с этим литератором, выйти не за Леванта, а за Дэна. Она будет вывозить его в кресле на веранду, и они будут слушать при луне поющих соловьев… Вместе, вдвоем…
– И тихо плакать от счастья, – сказал я.
– Да… – Голос мастера прервался. – Это будет только справедливо. Иначе я просто не знаю… Иначе я просто не понимаю, к чему вся наша борьба… Нет, мы должны потребовать. Я сегодня же пойду в союз.
Я снова промолчал. Мастер прерывисто дышал у меня над ухом.
– Пусть бреются в автоматах, – сказал он вдруг мстительно. – Пусть ходят, как ощипанные гуси. Мы дали им попробовать однажды, что это такое, посмотрим теперь, как это им понравилось.
– Боюсь, это будет непросто, – сказал я осторожно, потому что ничего не понимал.
– А мы, мастера, привыкли к сложному. Непросто! А когда к вам является жирное чучело, потное и страшное, и вам нужно сделать из него человека… Или по крайней мере нечто такое, что в обыденной жизни не отличается от человека… это что, просто?! Помните, как сказал Дэн? «Женщина рождает человека раз в девять месяцев, а мы, мастера, делаем это каждый день». Разве это не превосходные слова?
– Дэн говорил о парикмахерах? – спросил я на всякий случай.
– Дэн говорил о мастерах! «На нас держится красота мира», – говорил он. И еще, помните? «Для того чтобы сделать из обезьяны человека, Дарвину нужно было быть отличным мастером».