Девочка с мученическим видом сплюнула в миску зеленую кашицу и тыльной стороной руки вытерла рот.
— Все листья со стеблей прожуй, — сказала Нэнс, кивнув в сторону оставшихся стеблей. Она покосилась на Нору и увидела, что та не спускает с девочки глаз и брови ее сдвинуты.
Мэри закинула в рот остальные листья и, отведя глаза в сторону, прожевала и их. Когда она сплюнула в миску все без остатка, язык и зубы ее были зелеными.
Нэнс размешала слюнявую массу, затем, внимательно осмотрев содержимое миски, переложила его в старый носовой платок, чтобы процедить. Мэри смахнула с губ крошки мяты.
— Зачем все это, Нэнс?
Передав миску Норе, Нэнс проковыляла в угол и вернулась, держа в руках наперсток.
— Начать разумнее с малой ворожбы. — Она сделала шаг к мальчику. — Сядь на табуретку, Мэри, вот здесь, и держи дитя, чтобы оно не двигалось. Да, вот так. И голову ему держи. — Она повернулась к Норе: — Над огнем его подержать не хочешь, нет? Ну, ладно, мы должны проверить, не обычная ли это какая хворь. — Она сунула ей в лицо наперсток. — Сок мяты в оба уха, и скоро мы узнаем, подменыш ли он или фэйри просто-напросто наслали на него глухоту.
Мэри, положив Михяла себе на колени, повернула его хрупкий череп так, чтобы ухо смотрело вверх.
Наполнив наперсток соком из миски, Нэнс по капле влила сок в ушное отверстие.
— Теперь другое? — спросила Мэри, морщась, потому что Михял извивался под ее руками и стонал. Она повернула к Нэнс другое ухо мальчика.
В воздухе резко пахло мятой. Рыжие волосы ребенка были мокрыми от пролитого сока.
— Теперь подождите до утра. Смотрите, не подействовало ли лекарство, не услышит ли он ваших голосов. Может быть, попытается заговорить. Или все останется по-старому.
— И это все?
Нэнс покачала головой:
— Сейчас совсем стемнело. В такие часы многое можно переменить. — Она стерла капли мятного сока с ушной раковины мальчика, потом, наклонившись, сняла тряпицу со стоявшей возле огня корзины. — Черноголовка.
Нора заглянула в корзину:
— Это от горла которая?
— И от колдовских проклятий. И от внезапного удара тоже помогает.
Опустившись на колени, она раскрыла малышу ноги и стала тереть ему ступни листьями черноголовки. Мэри и Нэнс глядели во все глаза, как трава пачкает ступни ребенка. Нэнс казалось, что от Норы исходит жар, жар отчаяния, смешанного с надеждой и страхом.
Ребенок лежал спокойно, измазанный мятой, он сонно щурился.
— Вот теперь хватит. На сегодня все.
Мэри потянула носом — пахло давленой черноголовкой.
— А когда узнаем мы, помогло или нет? — Нора собрала листики с ладоней Мэри и бросила их на пол.