— НОРА ЛИХИ ПОСЛАЛА МЕНЯ К ВАМ. Велела сказать, что тварь как была, так и есть — пускает слюни и орет. Мальчик остался тем же кретином, что и был, когда мы к вам пришли.
Нэнс подняла глаза от работы: сидя на пороге, она свежевала зайца, и руки ее были красными от крови.
— Правда, Мэри Клиффорд?
— Правда. Не помогли листья. И трава эта… — Девочка секунду помолчала, стоя в нерешительности, скрестив руки, с головой туго обмотанной платком. — Только если вы думаете, что это из-за меня, то честное слово… Я, когда рвала мяту, святую Троицу поминала, и роса была на траве. Я все делала, как вы велели!
Нэнс вытерла руки о юбку и передала зайца Мэри:
— Подержи-ка.
Мэри взяла зайца, и Нэнс обратила внимание, как опасливо оглядывает девочка ободранную жилистую тушку.
— Есть-то его не страшно?
— А что такого? — Нэнс поставила рядом миску с плавающими в воде потрохами.
— Чародейство в нем вроде.
Нэнс кивком пригласила Мэри в дом и закрыла дверь.
— Все полезно, что в рот полезло, — я и зайцев ем, и кроликов, и угрей.
Мэри поморщилась.
— Брат говорит, угорь графство пересечь за день может — хвост в рот, и покатился колесом. — Она передернула плечами. — Не по мне хитрые такие твари!
— А я так за милую душу, лишь бы поймать.
Усевшись возле очага, Мэри ткнула пальцем в разложенную на полу заячью шкурку:
— Вы продавать это будете? Я видела парней в шапках заячьих, даже и с ушами.
Нэнс забрала у Мэри зайца и поместила его в пустой горшок.
— Я что угодно продаю. Краски по большей части, но и шкурки, и веники. Зольное мыло.
— Мне черная краска нравится, — сказала Мэри, ткнув пальцем в сторону корзины, где темнел клубок шерсти.
— Это из ольховых сережек. Или из корней молочая. Я и из лишайника краску делаю, с болотной водой. И продаю. Даже из вереска можно краску гнать. Господь каждой травке неприметной краску дает.
— Вы столько всего знаете.
— Живу давно.
Мэри взглянула на маячившую в полумраке фигуру Нэнс:
— Да разве в годах дело? Знание — оно от Них, от неведомых. Говорят, что вы с Ними ладите и знаете, где Их искать; идете туда и беседуете, и что оттуда, мол, и все ваши премудрости. — Она подняла голову, вздернув подбородок к сушившимся под потолком травам. — Это правда? Правда, что вас фэйри всему научили и что поэтому-то вы и взялись вернуть вдове ее внука? Потому, что ведаете их нрав и хитрости всякие.
Нэнс вымыла руки, сальные после заячьих потрохов. В голосе Мэри было не только детское любопытство. В нем слышалась настороженность. Подозрение. Снаружи внезапно донесся топот ног, и Мэри, испуганно вскочив, сшибла с потолочной балки сушившийся там пучок зверобоя — цветки посыпались на пол.