— Завтра день святой Бригитты, — сказала Мэри. — Пришла весна.
И, положив камыш на землю, она пошла туда, где пушистый шарик одуванчика чуть покачивался от легкого ветерка. Мэри дунула, и шарик его разлетелся, разбросав вокруг семена. Михял вдруг вскрикнул, вскинул руки и попытался поймать плывущий в воздухе пух.
— Не одолела его наперстянка.
Мэри обернулась. Стоя в дверях, на них с Михялом глядела Нора.
— Посмотри на него. Все как прежде. Дрожать перестал. И не брыкается.
— Вроде ему получше.
— Получше? — Нора провела рукой по лицу. — Ночью оно опять вопило.
— Я знаю.
— Где ж лучше, когда опять вопит! Где ж лучше, если подменыш наперстянку пересилил. Это не лучше, если его больше не тошнит и не корежит! Зря мы только время перевели с этой Нэнс и с ее лусмором!
— Так ведь лучше, миссис, если ребенок дух наконец перевел. Не все ему биться в падучей! — Губы Мэри дрожали. — Меня страх разбирал, когда его так корчило!
— Страх разбирал, говоришь? Страшнее, девочка моя, что нечисть сильнее оказалась. Страшнее, что дома у нас один из Этих! — Она заморгала, быстро и часто. — Кто знает, не он ли сглазил и мужа моего, и дочь, а ты играешь с ним, души в нем не чаешь! Волосы ему стрижешь, ногти подрезаешь, кормишь его, выкармливаешь, как родного детеныша!
— Ему шарики одуванчика нравятся… — шепнула Мэри.
— Еще бы, на то он и фэйри…
Нора пошла было в дом, но остановилась, обернулась. В ее глазах стояли слезы.
— Я-то думала, что поможет… — упавшим голосом произнесла она и бросила на Мэри взгляд, полный такой печали, что девочку охватило желание подойти к ней, сжать в ладонях несчастное это лицо, погладить, утешить, как утешала она мать.
Но в следующий миг желание это испарилось, и Мэри осталась стоять на коленях возле Михяла. Она промолчала, и, немного помедлив, Нора отвернулась и ушла в дом, уронив голову, точно мертвый Спаситель на кресте.
В день святой Бригитты Мэри проснулась рано, разбуженная негромким шумом дождя за окном. Осторожно перевернув мальчика и проверив, не намочил ли он свои тряпки, она поднялась посмотреть очаг. Дома ее братья и сестры всегда спорили за право первым заглянуть в этот день в потухший очаг — поискать в золе след, оставленный святой Бригиттой.
«Есть! — кричали малыши, различив в мягком пепле полукружье — несомненный отпечаток пятки святой. — Она приходила нас благословить!»
Сидя на корточках, Мэри разглядывала золу. Ничего. Какая была с вечера зола, такая и осталась.
Мучительно затосковав по дому, Мэри подошла к задней двери, отодвинула верхнюю задвижку, распахнула створку и, опершись на нижнюю перекладину, вдохнула запах дождя. «Скверный день, — подумала она. — Льет как из ведра. Вот как лупит по лужам!» За спиной послышался шорох, и Мэри обернулась, решив, что это проснулся Михял — встрепанный, испуганный, слабенький.