Мэри лишь моргала, глядя на него.
— Если ты будешь свидетельницей, обвинение с тебя будет снято. Понимаешь? Ты сможешь вернуться домой, к отцу с матерью.
— Меня не повесят?
— Нет, тебя не повесят.
— А Нору? Нэнс? Их повесят?
— Сегодня их отправили в Беллималлен. — Священник шевельнулся, перенося вес на другую ногу и поддергивая брюки. — Ты понимаешь, что Михял Келлигер не был эльфом, ведь так, Мэри? Это был просто маленький мальчик, страдавший слабоумием, и жертвой он стал вовсе не фэйри, а невежества собственной бабки и ее знакомой старухи. И был он ими не изгнан, а убит. Это тебе понятно?
Мэри стиснула зубы, борясь с внезапно подступившими слезами. Она кивнула.
Отец Хили, понизив голос, продолжал:
— Бог уберег тебя, Мэри. Но преступление, совершенное Норой Лихи и Нэнс Роух, должно послужить тебе уроком. Молись за души их и за душу убиенного Михяла Келлигера.
— А смогу я уйти в Аннамор?
Отец Хили, болезненно поморщившись, встал.
— Ты оттуда родом? — Он потер затекшую ногу. — Только после окончания следствия. Ты поедешь со мной в Трали. Королевский обвинитель и стряпчие захотят пообщаться с тобой. Тебе есть где остановиться в этом городе? Какие-нибудь родственники?
Мэри покачала головой.
Помедлив, священник сказал:
— Я подумаю, что можно будет сделать, чтоб помочь тебе в этом. Найти место, где ты могла бы жить и питаться в уплату за твою работу в течение нескольких месяцев. А когда все окончится, тебя отпустят и ты будешь свободна. Поняла?
— Спасибо, отец.
Отвернувшись, он громко постучал в дверь, и тут же раздался топот сапог. Когда ключ в замке повернулся, отец Хили опять взглянул на Мэри:
— Благодари Господа Бога, девочка. Только Его милость спасла тебя. За тобой я приеду завтра.
И он исчез.
Мэри глядела на грязные свои руки. Сердце ее колотилось. Я свободна, думала она, ожидая, что вскоре наступит облегчение.
Но оно не наступало, Мэри так и сидела, щипля себя за кожу.
Как отщипывают корку, чтобы выпустить дьявола.
До Трали они добрались уже в сумерках. Нэнс съежилась, вжавшись в сиденье, при виде города, такого кипучего, делового, с нарядными домами на набережной. Почтовые дилижансы с едущими стоймя джентльменами громыхали по мостовой среди толп прислуги, торговцев и неизбежных попрошаек. Вдова была безучастна и лишь изредка поворачивала голову, чтобы поглядеть на город. Лишь когда их подвезли к каменным воротам Беллималена, она впервые глянула на Нэнс, и во взгляде ее был ужас.
— Нам отсюда не выбраться, — шепнула она, вытаращив глаза.
— Разговоры запрещаются! — прервал ее полицейский.