— Не посмели они меня тронуть.
— А я так боялся за тебя, Нэнс. — Он отвернулся, вытер глаза. Потом повернулся к ней опять — вроде бы справился с волнением.
— Сожгли меня, — пожаловалась Нэнс.
— Как услышали о приговоре, тут же и решили.
— Шон Линч постарался.
— Он вернулся, а жены нет как нет. И денег тоже. Он прошлой ночью сюда заявился. Злой как черт.
— Кейт Линч исчезла?
— Украли ее. Он голову потерял, так взбеленился, Нэнс. Решил, что без тебя тут не обошлось. А я помешать не сумел.
— Понятно.
— А пытался… — Питер прикрыл глаза рукой. — С ним целая ватага крепких мужиков была. Ты уж прости.
— Ты не виноват. — Она коснулась его плеча, и он склонился к ней.
— Ты никогда мне зла не делала. И никому не делала.
Так сидели они среди пожарища, пока над вершинами дальних гор не показались полосы дождя, а воздух не наполнился мычаньем скотины.
— Оставаться здесь тебе нельзя, — сказал он.
— Да.
— Пойдем со мной.
Он повел ее к себе, в хижину, прилепившуюся к склону горы, и помог вскарабкаться на склон. Уже у самого дома он начал рассказывать, как все было.
— Они ночью это сделали. Все мужики, кроме Джона О’Донохью. Он не захотел участвовать.
— А Дэниел Линч?
Питер нахмурился:
— Все, кроме меня и Джона. Но когда я увидел, как отправляется в сумерках вся эта компания, я пошел следом.
Он взглянул на Нэнс, а потом жестом пригласил ее войти.
Глаза Нэнс не сразу привыкли к темноте, а потом она ахнула: в углу хижины, привязанная к потертому кухонному столу, стояла ее коза: возле копыт животного валялись ее катышки. Такое сокрушительное, всепоглощающее облегчение Нэнс испытала только раз — когда услышала приговор. Шатаясь, кинулась она к Море, упала на нее, обхватила руками, вдыхая знакомый теплый запах — сена и молока. Она терлась лицом о козью шерсть, чувствуя, как глаза ее внезапно наполняются слезами.
— Милая моя, голубушка.
— Они ей горло перерезать хотели.
Нэнс гладила Мору, а Питер стоял в сторонке, наблюдая.
— А я думала, что нет ее больше, — пробормотала Нэнс, наконец отпустив козу и вытирая украдкой глаза грязным платком. — А ты, оказывается, забрал ее.
— Я не дал им ее убить, Нэнс. А теперь, может, приляжешь, закроешь глаза, отдохнешь чуток? Ты ж, наверно, страсть как устала с дороги. Такой путь пройти — легкое ли дело…
Нэнс весь день проспала в прохладной тишине Питерова жилища. Время от времени просыпаясь, она видела Питера, сидевшего у порога и глядевшего в мокрую от дождя даль или неслышно передвигавшегося внутри дома, что-то делавшего по хозяйству. Уже к вечеру он разбудил ее, дав деревянную кружку с козьим молоком и холодной картошки. Он глядел, как она ест.