— Он вырос из нее. Тесно ему там. Да, и последи, чтоб он укрыт был хорошенько, он ночью все тряпье с себя скидывает.
Мэри взглянула на Михяла. Мальчик сидел, прислоненный к стене, голова его свесилась на плечо.
— Утром мы пройдемся чуток, и я покажу, где что в долине. Тебе ж надо знать, где родник. И место хорошее покажу, где лучше встать на речке белье полоскать. Там и другие девушки будут, с которыми тебе не вредно познакомиться.
— Михял тоже с нами пойдет?
Нора пронзила девочку взглядом.
— То есть вы его дома оставите или с собой возьмете? Ножки-то ведь у мальчика…
— Я не люблю его из дому вытаскивать.
— Что ж, вы его одного оставите?
— И не люблю, когда толкут воду в ступе и болтают пустое.
И, подняв лохань с грязной водой, в которой они мыли ноги, Нора открыла дверь и, кликнув фэйри «берегись», выплеснула воду за порог.
— КТО ТАМ? Душа живая аль из мертвых кто?
Приоткрыв дверь бохана, Питер О’Коннор просунул голову под низкую притолоку. В руке он держал бутылку:
— Уже и неживой, до того в глотке пересохло!
Нэнс, кивнув, пригласила его войти:
— Ну, садись, Питер. Рада тебя видеть.
— Хорошо Мартина помянули. И ты свое кыне как красиво выводила, Нэнс!
Питер сел возле огня. Взяв грубо кованные щипцы Нэнс, выудил горящий уголек из очага и зажег трубку. «Да смилуется Господь над душами усопших», — прошептал он и сосал трубку, пока табак в ней не занялся и в воздух не поплыли кольца дыма.
— С чем сегодня пожаловал, Питер? Все плечо покоя не дает?
Питер покачал головой:
— Нет, плечо в порядке.
— Так что ж тогда? Глаза?
Когда мужчина на вопрос ее не ответил, Нэнс уселась поудобнее на своей табуретке и приготовилась терпеливо слушать.
— Сны мне снятся, вот что, Нэнс, — нарушил наконец молчание Питер.
— Да неужто сны…
— Не знаю уж, к чему бы они, — сквозь зубы процедил Питер. — И всё сильные такие.
— И что, донимают они тебя?
Питер глубоко затянулся трубкой.
— С тех самых пор донимают, как увидел я Мартина бездыханным на перепутье.
— Тревожные сны-то?
— Хуже некуда. — Питер поднял взгляд от огня, и Нэнс заметила, как потемнел он лицом: — Мерещится мне, будто беда на нас надвигается, Нэнс. Снится то скотина окровавленная, с перерезанным горлом, кровь на землю капает. — Он покосился на козу. — То будто тону я. Либо висельник привидится. А просыпаюсь точно от удушья.
Нэнс ждала, что еще скажет Питер. Но тот сидел молча, подтянув колени к самому подбородку, и Нэнс жестом показала на принесенную им бутылку.
— Так выпьем, что ли?
Вынув пробку, она передала бутылку Питеру.
Он хорошенько отхлебнул, передернул плечами, вытер рот.