— Кощеевы данники, — пояснил Яр. — Они смирные. Платят батюшке твоему за защиту и спокойствие и живут себе не тужат. И про богатырей, чуть те объявятся, тут же сообщают куда следует. А что мертвых своих должны к нам отправлять — так то цена малая за мирную жизнь. Да многие и не против посмертного существования, сами к Смородине идут.
Вокруг то и дело мелькали деревеньки, дубравы и березняки. Мы миновали несколько небольших речушек. Конь их просто перепрыгивал, не сбавляя скорости и тем самым окончательно убедив меня, что куда лучше любого внедорожника.
Однако солнце постепенно клонилось к закату, и, несмотря на волшебное седло, моя спина и то, что пониже, начали серьезно намекать, что пора и на отдых.
— И где там корчма, Костопрахом обещанная, для ночевки? — спросила я.
— Через четверть часа в «Трех кабанятах» у старого Неклюда окажемся, — отозвался Конь. — Он в здешних местах самый хороший овес держит, без плевел.
Корчма и впрямь показалась скоро. Располагалась она на перекрестке четырех дорог и, несомненно, пользовалась успехом у проезжающих, судя по количеству коней, привязанных к коновязи, и груженых телег неподалеку.
Мы заехали во двор, когда над горизонтом от солнца остался лишь самый краешек. Стрекотали кузнечики, а воздух был пропитан ароматами дыма, смолистой хвои и жареного мяса.
Откуда-то из-за угла вылетел босоногий парнишка и, низко кланяясь, помог мне спуститься.
— Ай и рад будет старый Неклюд Василису Кощеевну вновь увидеть, — заголосил он, явно давая понять хозяину корчмы, что гости к нему пожаловали необычные. — Ох и привалило радости на старости лет хозяину. Сама Василиса Кощеевна приехала!!! — заорал парень уж совсем неприлично громко.
— Я его сейчас сам привалю, — проворчал посох. — Слышь, отрок, заткнись, а? — он клацнул челюстью и полыхнул зеленым пламенем в глазницах.
Парнишка ойкнул, замолчал и вновь согнулся в поклоне, а дверь корчмы распахнулась. Оттуда, вытирая огромные волосатые руки о длинный фартук, к нам спешил, по-видимому, сам хозяин: огромный широкоплечий дед, неприлично бодрый для своего возраста.
— Прошка! — рявкнул он с ходу. — Коня Василисы Кощеевны отведи да поставь отдельно от иных. И овса самого лучшего, и водицы колодезной ему налей. Расседлай скоренько, да сумы с поклажею в покои гостевые занеси.
Конь, явно довольный таким вниманием, лишь всхрапнул, позволяя парню взять поводья и отвести себя прочь. А старый Неклюд уже стоял возле меня, кланяясь так, что спина хрустела.
— Ох и порадовала старика, Василисушка, — проговорил он. — Ох и принесла радости. А батюшка твой тоже приехать изволит? Уж как я рад, что помирились вы. Правильно люди говорят — семья сильна, когда над ней крыша одна…