В тот день только и было разговоров о появлении какой-то новой, социал-национальной партии Украины, ее презентация как раз и должна была состояться вечером в театре. По этому поводу было размножено огромное количество листовок – студенты пачками раздавали их прохожим.
Николай Иванович взял одну из них, присел на скамейку. И стал читать: «В связи с перспективной массовой деградации людей, целых народов, мы являемся последней надеждой белой расы, человечества вообще. Нам решительно надо сепарироваться от северо-восточного соседа…»
Хмельницкий сплюнул и выбросил листовку в урну рядом со скамейкой. Хотел закурить, но чварк-чварк – зажигалка выдохлась.
– Простите, огоньку можно? – сказал он сидевшему рядом профессорского вида мужчине в очках, шляпе и плаще. Тот с недоброй усмешкой глядел на него и молчал. Николай Иванович подумал, что, возможно, человек этот глухой или иностранец и не понимает его. Но в руках «профессора» была львовская газета.
– Простите, огоньку можно? – повторил Хмельницкий. Мужчина свернул газету и буркнул:
– По-москальски не розумию! Вы вкраинець?
– Да.
– О чому ж не розмовляете на ридний мови? Чого балакаете на кацапськой?
– И на ридний мови розмовляю, – смиренным тоном ответил Хмельницкий, ошарашенный таким поворотом разговора.
– Ось таки, як вы и губите Украину! Своим (тут он взял ядовито-насмешливую интонацию) русь-сь-сь-ским языком!
Николай Иванович не понимал этого. Украинский язык имел статус государственного, на нем преподавали в школах и институтах, в республике работало украинское телевидение, издавались газеты, книги и журналы на украинском языке, народ вольно пел украинские песни и сам же избирал свою же, украинскую власть. Где же здесь «Московия пожирает украинскую самостийность»? Бред собачий!
Но нет же, тут и там слышен ропот на «москальську мову», хлопцы в Верховной Раде перегрызлись, когда обсуждался вопрос о придании русскому языку статуса второго государственного, хотя если не половина, то уж добрая треть страны разговаривала на нем.
Но что было слышно под сводами украинского парламента? А было слышно вот это: «Всем нам нужно глубоко осознать, что Европа заканчивается там, где начинается русский язык, русский менталитет, русская так называемая культура. Следовательно, враг Украины – Россия»…
Прочитав это в одной из киевских газет, Хмельницкий отбросил ее на край стола и стал расхаживать по своему университетскому кабинету кругами. И что – нервно рассуждал он – русский язык мешал Украине выращивать пшеницу или варить сталь? Или русский язык был повинен в том, что украинская экономика лежит на боку, что кругом коррупция, что олигархи купаются в роскоши, а кругом нищета? Глупость, конечно. Уже сколько лет прошло после того, как советская Украина скинула «московский хомут» и стала незалежной, а ей все равно (как плохому танцору) что-то мешает быть нормальной республикой. И что же? А опять то же – «нехватка сильного национализма».