– Ну что? Я говорил что-нибудь? – спросил Андрей, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– Нет, – Саша покачала головой. – Нет, вы действительно ничего не помните.
– Но как же?.. Вы же говорили, что все наши воспоминания записаны в мозгу…
– Но я не всегда могу их вытащить. – Она поднялась, чувствуя, что ей срочно нужно на воздух. – Извините.
На лице Андрея недоверие смешалось с разочарованием и презрением, словно он уличил ее в попытке выглядеть лучше, чем она была на самом деле. Саша торопливо покинула дом, почти бегом выбежала на дорогу и остановилась. Она не стала надевать капюшон, наоборот, запрокинула голову, подставляя разгоряченное лицо дождю. Капли воды падали на кожу, скатывались вниз, застревали в волосах и смачивали ресницы. Саша несколько раз вдохнула, пока не получилось достаточно глубоко, опустила голову и вытащила из кармана сигареты. Как тут бросишь курить?
Дом Андрея находился в другом конце деревни, поэтому, пока она дошла до дома старосты, выкурила полторы сигареты – вторую до конца не смогла, поскольку во рту и так поселилась горечь, которая не перебивалась никотином – и смогла унять дрожь в руках.
Дома были только Ваня, продолжающий бороться с видеозаписями, да Илья Пантелеевич, возившийся с чем-то в маленькой комнатке за кухней.
– Айболит, ты, что ли? – позвал ее Ваня, едва она закрыла за собой дверь. – Иди сюда, буду интересности показывать!
Ваня сидел за тем же столом, где ночью находилась сама Саша, а на столе перед ним предсказуемо стояла тарелка, полная яблочных огрызков: Сидоров любил пожевать, работая. Все осколки с пола убрали еще ночью, Илья Пантелеевич успел даже заново застеклить окно. Теперь ничто, кроме порезов на Сашином лице, не напоминало о ночном происшествии.
– Что тут у тебя? – поинтересовалась она, хватая со второй тарелки яблоко и впиваясь в него зубами. – Фу, чего твердое такое? – Она скривилась.
– Так это зимние. Их рано еще есть.
– А ты зачем ешь?
– У меня зубы крепкие.
– Я на свои тоже не жалуюсь, у меня папа стоматолог. Просто это гадость.
– На мой взгляд, с Дворжаком целоваться тоже гадость, но тебя же не останавливает.
Саша положила яблоко на место и прищурилась.
– С чего это ты представлял, каково целоваться с Дворжаком?
Ваня бросил на нее ядовитый взгляд и стиснул челюсти, но ничего не сказал, понимая, что облажался сам.
– Садись, кино показывать буду, – велел он.
Саша послушно опустилась на соседний стул и уставилась на экран.
– В общем, датчики движения под утро срабатывали несколько раз, – комментировал Ваня, сменяя картинки одну за другой. – Мы тогда уже шухер в деревне навели, и за ними никто не следил. А зря. Каждый раз камера записывала только вот это.