— Я уже вам говорил, товарищ Крутов, наш главный козырь — внезапность. Разбейте бойцов на группы по три человека к каждым саням, как въезжаем в село — сразу по избам и амбарам, забирайте все подряд, пока они не успели опомниться.
— А поскольку им на рот оставлять? — поинтересовался Крутов.
— Ничего не оставлять, у них все равно где-нибудь запас припрятан, не такие уж простые, как вы думаете. А пролетариат, движущая сила революции, голодает, вот о чем надо думать!
Не успел Коган договорить, как вдали словно гром прогремел колокол, а потом зачастил тревожно и гулко, всколыхнув тишину полей и перелесков.
— Набатом бьет, — заметил Крутов. — Это не к службе, что-то у них стряслось, пожар, может.
— Думаю, ваши такие «простые мужики» о нашем приближении предупреждают, контра, — и Коган зло выругался. — Только как они нас издали увидели? Распорядись, товарищ Крутов, ускорить передвижение.
А увидел отряд продразверстки Степан. Прибрав в алтаре, почистив семисвечник и заправив его лампадным маслом, разложил облачение отца Петра и решил подняться на колокольню. Любил он в свободные часы полюбоваться с высоты звонницы, откуда открывалась удивительная панорама перелесков и полей, на окрестности села. С собой брал всегда полевой бинокль — подарок отца. Отец вернулся с фронта как раз на Рождество, а на третий день у Степана день Ангела, в празднование памяти его небесного покровителя первомученика и архидиакона Стефана. После службы, когда все пришли домой и сели за именинный пирог, отец достал бинокль.
— На, Степка, подарок, трофейный немецкий, четырнадцатикратного приближения. Будет тебе память обо мне.
С тех пор Степан с биноклем не расставался, даже когда изгнанный из монастыря красными скитался голодный, все равно не стал отцов подарок менять на хлеб.
Любуясь с колокольни окрестностями, Степан заметил вдали за перелесками на холме какое-то движение. Он навел бинокль и аж отшатнулся от увиденного: остроконечные буденовки — сомнений не было: красные. «Наверное, продразверстка, о которой говорил Никифор Акимович». Первый порыв был бежать вниз предупредить, но на это не хватит времени, пока все село обежишь, они
уж тут будут. Рука машинально взялась за веревку иоль-шого колокола. Степан перекрестился и ударил в набат. Он видел сверху, как выбегают из изб люди, многие с ведрами, и растерянно озираются, но, не видя пожара, бегут к церкви. Убедившись, что набат созвал всех, Степан устремился вниз, навстречу ему, запыхавшись, бежали отец Петр и Никифор Акимович.
— Ты что, Степан, белены объелся?! — закричал отец Петр. Степан рассказал об увиденном.