Пугачёвщина
Если Лютера обвиняли в пожаре Крестьянской войны в Германии, то на французских философов эпохи Просвещения принято взваливать вину за Великую французскую революцию, якобинцев, гильотину, террор Робеспьера и Дантона. Как это ни парадоксально, тем же философам можно вчинить иск и за Пугачёвщину. Разве не Вольтер, д’Аламбер и Дидро своими письмами к Екатерине Второй вдохновили её на попытки перехода от абсолютизма к конституционной монархии, выразившиеся в её «Наказе» 1766 года?
Российская историография не отдала должного опубликованию этого документа и созыву избранных депутатов в Комиссию, которая должна была заняться упорядочением имперских законов. А между тем 564 депутата от всех слоёв населения, съехавшиеся в Москву в 1767 году составили по сути зародыш первого российского парламента за полтора века до созыва Думы в 1905 году. Впервые самодержавие, в лице Екатерины обратившееся с речью к собравшимся, не требовало беспрекословного подчинения власти, дарованной помазанникам самим Господом, а спрашивало: «Как я могу послужить вашему благоденствию и процветанию?».
Свой «Наказ» Екатерина сочиняла в течение двух лет, не выпуская из рук знаменитого труда Монтескье «О духе законов», который она называла «молитвенником государей, имеющих здравый смысл».[371] Когда она зачитывала статьи «Наказа» перед депутатами, её слушали «с восхищением, даже с жадностью. Особенно поразила статья о том, что гонение человеческие умы раздражает, что лучше, чтобы государь ободрял, а законы угрожали. “Вопреки ласкателям, которые ежедневно говорят государям, будто народы для них сотворены, мы думаем и за славу себе вменяем сказать что Мы сотворены для нашего народа.” Многие плакали, восторг достиг высшей степени».[372]
Но реакция глубинной окраинной Руси оказалась совсем другой. Было подано «больше шестисот челобитий, большая часть которых была наполнена жалобами крепостных крестьян на тяжесть господских поборов… На увещания властей челобитщики упрямо отвечали, что оставаться у помещиков своих в послушании они не хотят. Это показалось тревожным признаком, и Сенату предписано было придумать против этого благопристойные средства. Сенат придумал только два: указом запретил крепостным жаловаться на своих господ, а челобитчиков о свободе публично наказать плетьми».[373]
Недовольство бурлило и в казацких станицах. Пока депутаты обсуждали в Москве «Наказ» императрицы, «казаки начали жаловаться на различные притеснения, ими претерпеваемые от членов канцелярии, учреждённой в казацком войске правительством: на удержание определённого жалованья, самовольные налоги и нарушение старинных прав и обычаев рыбной ловли. Чиновники, посылаемые к ним для рассмотрения их жалоб, не могли или не хотели их удовлетворить». Их подавляли военной силой, зачинщиков казнили.