— Ну и трепло же ты! — бросил в сердцах Хомутов.
— Я? Трепло? — Уланов готов был обидеться. — Давай по порядку. Обломался по дороге? Было?
— Было.
— На полицейского орал на хедарском диалекте?
— Орал.
— Машину отремонтировали?
— Отремонтировали.
— За бензин ты платил?
— Пошел ты к черту!
— Не платил, не платил, я же знаю! И после всего этого ты хочешь, чтобы тебя за джебрайца не принимали?
Хомутов махнул рукой и двинулся на кухню. Уланов протиснулся следом, поплотнее прикрыл за собой дверь и спросил шепотом:
— Ну как тебе? Видал? — теперь он говорил о Людмиле.
— Ничего. Кто такая?
— Только что из Союза. В госпитале будет работать. Похоже, «чекистка».
— С чего ты взял? — спросил Хомутов.
— Точно тебе говорю! Незамужняя — мало мы, что ли, таких видали? Но предупреждаю — сегодня сплю с ней я.
— Феодальное право?
— Вот-вот.
Дверь отворилась, и Людмила проговорила укоризненно:
— Вы чего меня бросили, ребята?
— Людочка, не волнуйтесь, — засуетился Уланов. — Мужской разговор. Проблема торжественного приема в вашу честь.
— И как — решена проблема?
— Паша, решена? — осведомился Уланов.
— Давай, берись за картошку. Она за диваном, в сумке. А мы с Людой займемся более тонкими материями.
Хомутов извлек из холодильника кусок мяса и множество баночек с приправами.
— Займитесь мясом, Люда, а я пока соус приготовлю. Разделочная доска в шкафу, нож в столе.
Люда резала филе тонкими длинными ломтями — так, как делала его покойная мать. Хомутов вздохнул и отвернулся. В кухню сунулся Уланов, полюбопытствовал:
— Паша! А самый главный продукт охлаждается?
— Это какой же? — спросила Людмила.
— Водка, разумеется.
— О? Я слышала, что здесь сухой закон и с этим очень строго.
— В пределах городка не возбраняется потреблять спиртное в умеренных количествах. Но если попадетесь во хмелю, с вами поступят круче, чем с коренным джебрайцем.
— А как с ним поступают?
— Казнят, только и делов, — невозмутимо пояснил Уланов.
Людмила вздрогнула и взглянула на мужчин. В ее взгляде было тревожное недоверие.
— Что же тогда нашим грозит? — осторожно спросила она.
— Здесь дело хуже. Молча отправляют домой.
Людмила с облегчением рассмеялась.
— Разве это так страшно?
— Сюда приезжают деньги зарабатывать, — пожал плечами Уланов. — И горько лишиться такой возможности. Обидно, знаете ли. Вон, у Паши спросите, если не верите.
— А при чем тут Паша?
— Именно это ему и грозит. Не по причине пьянства, нет. Тут другое. У него родственников в Союзе не осталось.
— То есть как? Совсем?
— Совсем. А без этого за границей работать не положено. Убежать может.
— Куда?