Я не придерживался требований исторической правды так строго, как тогда, когда нужно было описать действительные взгляды и идеи моих героев, я считал себя вправе приписать им взгляды и мысли, которые они могли бы высказать, особенно если они являлись логическим развитием идей, о которых они были хорошо осведомлены. В тех случаях, когда они ошибались, я был вынужден не утаивать фактов. Галилей, например, считал, что планеты движутся по круговым орбитам вокруг Солнца, но не понимал роли гравитации, поэтому соответственно и высказывался по этим вопросам. Однако я считал допустимыми смелые предположения, например то, что Архимед дошел до некоторых идей современной кибернетики и создал машину для отсеивания простых чисел[8]. Я не могу подтвердить подобные предположения какими-либо документами и, конечно, не считаю их хорошо известными; единственное, что я утверждаю, это их достаточную правдоподобность. Мы не в силах ни опровергнуть эти предположения, ни доказать их. Я думал, что «поэтическая свобода» дает мне право использовать такие гипотезы.
Что касается исторического фона второго и третьего диалогов, я старался придерживаться исторических фактов. Единственное исключение, где я сознательно отступил от достоверности, когда во втором диалоге допустил, что царь Гиерон руководит обороной Сиракуз при осаде их в 212 году до н. э. На самом деле он умер тремя годами раньше. Все диалоги содержат описание предполагаемых гипотез, о которых мы ничего определенного не знаем, но которые не противоречат известным фактам. Например, план побега Галилея: не известно, готовили в действительности Торричелли и его друзья такой план или нет, но это вполне возможно.
Основное содержание некоторых высказываний в диалогах либо прямо принадлежит моим героям, либо приписывается им их современниками. Например, случаи, когда Сократ беседует о себе[9], Архимед — о своем методе[10] и Галилей — о языке книги природы[11]. Такие предложения выделены курсивом. Я пытался представить личности моих героев по возможности правдиво. Что касается третьего диалога, на меня очень повлияла драма Ласло Немета «Галилей»: я взял оттуда, среди пролего, мысль о существовании Торричелли и синьоры Никколини.
Надеюсь, послесловие разъяснило мои цели при написании диалогов. Пусть судит читатель, насколько хорошо мне удалось реализовать свои намерения.