В среду Афонька, будто закусить, чайку напиться, в трактир зашел Галкина, — пришлось так. Сперва под окнами помотался, заглядывал — не увидать бы Машеньку, да с улицы днем ничего, кроме занавесок да цветов на окнах, — может, и видала, да ему неведомо.
Всякого народу набилось в трактир в день базарный, и не приметили его в углушку заднем. А ему все видно, и от двери совсем близко, что не то во двор, не то в кухню, не то еще куда вела. Заманула его дверь эта и сел подле нее в уголку за столик, — заскрипит блок, и Афонька повернет голову.
Боялся только, не пришел бы Николай, приятель, — еще и поэтому забился в угол.
Моталися половые с закуской горячею — моталася голова Афонькина.
И стряпуха выбегала к прилавку два раза за приправою к приказчику и на его кудлы поглядела рыжие, — ухмыльнулась ему — смешон больно.
А потом какая-то, точно барышня, выбежала, этак глазами на него морг и тож с улыбочкой, — стала у двери отвореннои и пальчиком его поманила, и головой мотнула даже — показала: иди, мол.
Поерзал на стуле, по сторонам поглядел — не заметили ль и тоже ей головой мотнул, — сейчас, мол, приду, подождите капельку.
Без слов поняла, за дверью стала.
Один только и приметил сиделец-приказчик, потому хоть и два у него глаза, а во все стороны смотрит — на каждого, такой закон — на всех глядеть сразу и все видеть.
Ну, там стряпка еще зачем придет, а то — сверху горничная, ей-то зачем? — должно, не без дела послана. И не глядел на нее, а видел, как монаха кудластого поманила пальчиком.
— К самой, значит…
Сообразил сразу и подумал тут же:
— Сам-то в лавке сидит за кассою, так она через двор послала, — баба.
Нырнул Афонька в дверь, скрипнула блоком, — не пошевелился сиделец, будто и не было ничего.
— Марья Карповна вас позвать велела.
Мимо кухни по темному коридорчику и по крутой лестнице деревянной повела наверх.
Отлегло на душе у него.
— Николка-то струсит, не пойдет узнавать к самой, побоится старого, — а раз позвала — не найдет теперь, дудки-с.
Пока взбирался по лестнице, и барышню расспросил эту, на всякий случай:
— А вы чем же будете у Марьи Карповны?
— В комнатах я — за горничную.
Про себя подумал:
— Может, еще пригодится зачем…
И не в комнаты повела, а через кухню опять коридором каким-то в боковую комнату, где ненужные вещи складывали — старье всякое, мебель ломаную, сундуки, изъеденные без петель, без крышек.
— Подождите тут, сейчас придет…
Не улыбнулась, — повела только, уходя, глазами хитро.
— Знать не знаю зачем позвала тебя, а раз по секрету — значит, не без греха тут! Недаром торопила в трактир сходить привести, если и и чу сидит рыжеволосый, нос горбиной проломленный, и старику не велела сказывать.