— Аня, о чем это она? — Дима поднял от бумаг страдающие глаза.
«Да она пьяна, паразитка! — осенило вдруг Аню. — Вот откуда ее уверенность в себе! Это совсем не та девочка, которая только позавчера… Боже, неужели это было позавчера? — захлебывалась слезами на вокзале Комсомольска. Не та, которую я била по щекам. Сейчас, того и гляди, сама на меня набросится! С нее станется открыть Диме всю правду насчет наших с ней разговоров… — Мгновенный приступ паники чуть не вышиб слезы из глаз, но тут же возникла куда более страшная догадка: — Если Ирка пьяна, алкоголь мог оказаться в молоке. Вот почему так быстро заснула Лидочка! Она спит пьяным сном!»
И мысль, никогда не покидавшая ее, мысль о пагубной Иркиной наследственности, отягощенной теперь врожденным пристрастием к алкоголю, которое когда-нибудь непременно обнаружится у девочек, придала ей храбрости, пробудила прежнюю силу ненависти к этому очаровательному и смертельно-опасному существу, помогла расправить плечи, гордо вскинуть голову и бросить, глядя на Ирку свысока:
— Пошла вон, потаскуха!
Ох, как перекосило Ирку! Прекрасные черты исказились ненавистью, ангельский голосок Лючии де Ламермур сделался таким же скрипучим, как у соперницы:
— Сначала прочитайте это свидетельство. А потом я уйду… или останусь, это уж вы как сами пожелаете.
Представить, как она пожелает, чтобы Ирка осталась, у Ани не хватило фантазии. Она уничтожающе усмехнулась — и вдруг встретилась глазами с Димой. Муж протягивал ей неряшливые Иркины бумажонки — свидетельство, как их громко окрестила эта нахалка, — и у него были при этом совершенно мертвые глаза.
У Ани невольная дрожь прошла по телу, ну а когда она взглянула на неровные, порою безграмотные строчки, дала себе труд вдуматься в их смысл, ноги у нее подкосились.
* * *
Постепенно ураган восторга, круживший удалую Сонину голову (мы по-прежнему имеем в виду молодую женщину, которая столь замечательным образом украла знаменитое полотно «Прощание славянки» и в ком кассирша Люба признала Соню Аверьянову), несколько поутих, и она начала соображать, куда идет, что делать дальше. Времени до встречи около Красных куполов у нее море, ведь рандеву назначено на пять, а теперь только два часа. Конечно, Денис непременно захочет подержать руку на пульсе и постарается ее где-нибудь перехватить еще до пяти, он сейчас небось изнемогает от беспокойства — не спохватился ли кто-то в музее, нет ли за Соней слежки, а то и вульгарной погони.
Она оглянулась. Позади пусто — ни души. Ни человеческой, ни машинной. Нет — какая-то темно-зеленая машина свернула в проулок.