И тут же спохватилась. Ирка! Ирка сидит там, в соседней комнате, с голой грудью напоказ, а рядом Дима…
Сунув Лидочку в кроватку, Аня вылетела из детской — и встретила ледяной, режущий взгляд Ирины. Можно было поклясться, что эта пройдоха отлично понимала все ее опасения. И издевательская улыбочка коснулась ее пухлых губ — улыбочка, значение которой Аня мгновенно прочла: «Да нужен мне твой Тушканчик!»
Означенный Тушканчик сидел, сгорбившись, на раскладушке и внимательно читал какие-то измятые бумаги. Они были исписаны чернилами, кое-где чернила чуть расплылись, и Ане вдруг подумалось, что Ирка достала их из лифчика, прежде чем отдать Диме, и теперь они пахнут ее теплом и по́том, а расплылись от нескольких капель молока, которое переполняло грудь.
К этой груди по-прежнему припадала Соня. Она вроде бы и наелась уже, и срыгнула, и даже как бы задремывала, однако стоило Ирке вынуть темно-розовый сосок из детских губ, как Соня начинала разевать ротишко и вновь делала несколько глотков.
— Наголодалась, доченька? — проворковала Ирина, с любовью поглядывая на сомкнутые Сонины веки: они напоминали два розовых лепестка. — Ах ты моя родненькая…
И эти упоенные, почти торжествующие интонации ее голоса вновь поразили Аню предощущением какой-то угрозы, исходившей от новой, уверенной в себе Ирины. Только тут дошло: если Ирка появилась в их квартире сегодня — значит, она летела тем же рейсом, что и Литвиновы. Другой самолет только через три дня, на поезде до Горького пилить дней десять. Как же они ее не заметили?! А может быть, Ирка не только вампирша, но и ведьма? И добралась с берегов Амура до Волги в ступе и на помеле, как меж ними, ведьмами, и водится?
— Угомонись, Ирина, — с глухой угрозой произнесла Аня. — Насчет доченек и родненьких — угомонись! Вроде бы все уже давно решено и подписано.
— Подписано? — усмехнулась опасная гостья. — Вы имеете в виду наш договор, что ли? Да бросьте! Не вы ли сами убеждали меня, что только такая дура, как я, может принять всерьез этот документ. «Это же самодеятельность чистой воды, которая не налагает на стороны никаких, абсолютно никаких обязательств, кроме чисто моральных», — говорили вы. Припоминаете, когда это было? Вы пришли убеждать меня, что Дмитрий Иванович решил отказаться от исполнения этого договора из-за моей половой распущенности. Ну, ну, что глаза таращите? Якобы я схватила его за ширинку и обнаружила, что хрен колом стоит, а это все было не от желания меня поиметь, а научная провокация чистой воды. Это он мою нравственность якобы проверял. Да не появись вы тогда не вовремя, Анна Васильевна, ваш интеллигентный супруг быстренько проверил бы ее методом глубокого научного тыка! И нечего меня глазками стричь, сами знаете, что правду говорю.