Андрей попытался приподняться, чтобы посмотреть, кто это говорит, но силы полностью покинули его. Голова вдруг стала неподъемной, тело налилось чугуном и превратилось в болванку — без рук и ног, оно мог лишь слегка пошатываться из стороны в сторону, мокрое и горячее.
Папа, ты что, в больницу попал? что с тобой? Ты где?.. Почему ты не отвечаешь? Что это за странная комната? Ответь, мне страшно, я боюсь за тебя! Папа!!! — ее крик прозвучал как пощечина, Андрей дернулся, но вторая волна жара прибила его к кровати. Теперь он не мог даже пошевелиться. Пересохший язык корябал небо, но ни звука, ни одного внятного слова, междометия, даже просто мужского ругательства — он не мог произнести.
По телу побежала волна колючего озноба — кровь будто застыла в нем, сердце затрепыхалось, обескураженное внезапным изменением и липкий безумный страх черными выхлопами начал заполнять мозг.
Папа, папочка, что это?! Держись, не давай этой гадости проникнуть, открой форточку! Ты же сгоришь! Вставай, сделай что-нибудь, папа, я прошу тебя! Умоляю! Вставай!!!
Крик тонул в облаках смрадного дыма. Он где-то слышал этот голос, но не мог узнать его — где-то в далеком прошлом, давным-давно, когда… когда…
Черный язык безобразного дыма лизнул его ноги, потом поднялся выше — окутав талию, спину, руки, шевельнулся возле сердца, изловчившись — просочился сквозь кожу. Плотность его становилась все выше, и он поднимался к голове — медленно и неотвратимо. Когда осталась одна шея, его запах стал совсем невыносим — как тогда на свалке, — скользнула у него отстраненная мысль.
Он уже не слышал ни криков ни воплей, не различал ничего вокруг, телу было тепло и хорошо — в голове вместо какофонии адских звуков, звучала вибрирующая струна и в ней он различал голоса — без эмоций, сухие и механические.
Дым успокаивал, разве не этого он хотел от жизни — спокойствия и порядка? Дым обещал избавление от боли и тревог, решение проблем, все, что только пожелаешь и ему было лишь нужно… самую малость…
папа!.. держись!.. дай мне свою руку!!!
Какую еще руку, подумал он лениво. Мне так легко и хорошо. Нет руки, мне нечего тебе подавать, Са…
— Саша?! Сашенька? Это ты? Саша?! Ты где???
— Папа, я здесь! Не… вдыхай! только не вдыхай этот дым!
Андрей стиснул зубы и сомкнул рот как раз в тот момент, когда черная субстанция была готова скользнуть ему в рот. Зажмурил глаза, ибо чернота, превратившаяся вдруг в адскую плесень, сошла с ума — ощетинившись — она кинулась на него со всех сторон, словно цунами, — горящая кипящая смола, пожирающая все на своем пути. Ее вой и вой ее жертв заполонили все вокруг — так, что барабанные перепонки завибрировали от боли и в тот миг, когда безумный вихрь был готов поглотить его, стоящего посреди бескрайнего океана беснующегося огня, холодные пальцы, тонкие и крепкие схватили его за руку.