Он говорил медленно, изучая ее лицо. Как хороший физиономист, опытный преподаватель, за долгое время работы он изучил возможные реакции студентов на любую проблему, легко распознавал ложь, желание выкрутиться, лесть и вообще, все связанное с корыстью. На ее лице было написано что-то другое. Но что? Страх? Внутренняя борьба? Отчаяние?
Вика замялась, дернулась было к выходу, но он успел взять ее за локоть — осторожно и ненавязчиво притормозил.
— Постойте же…
— Юрий Михайлович… — она хотела сказать что-то грубое, и почти сказала, но осеклась. — Вчера в больнице мы были у… той девочки, ознакомились с историей болезни, потом лечащий врач разрешил нам снять текущие показания приборов. Чем мы и занимались. Мы пришли под вечер, чтобы никому не мешать и… словом… у Дениса началась простуда и…
— Так вот оно в чем дело! — улыбнулся Базелевич. — Вы получили по шапке и вам пригрозили неприятностями в институте? Так, Ефимова?
Она молчала, тяжело дыша, будто только что поднялась с первого на пятый этаж.
— Это, конечно, суровое прегрешение, особенно для третьекурсника… но… — он посмотрел на часы — большие, серебряные, они тикали на его волосатой руке как кремлевские куранты. — Но я бы не стал сгущать краски. Даже если мне придет докладная от Сапрыкина, я не буду ставить вас в угол. В конце концов… — он шумно втянул ноздрями воздух: — Вы отлично провели вчера время и имеете на то полное право, особенно учитывая ваше личное стремление учиться, Ефимова. Да-да, не смотрите на меня так, я все вижу и замечаю. Хотя, по мне не скажешь, да?
Вика открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на отмель, силясь что-то сказать, но в горле так сильно першило, что вместо слов вырывалось сдавленное кряхтенье.
— Вижу, вижу, что оказался прав, но ничего страшного не случилось. Передавайте Чернышеву, чтобы поскорее выздоравливал. Мы очень ждем ваш доклад.
— Нет, — наконец выдавила из себя Вика.
Он удивленно вскинул брови. Губы смешно сложились бантиком.
— Нет? Что значить — нет? Не передадите?
— Вы оказались не правы. Насчет того, что произошло. — И не давая ему опомниться, продолжила: — Дело в том, что… она… она разговаривает. Не знаю, как, не знаю, зачем и вообще это звучит очень глупо, я понимаю, что вы сейчас можете поставить мне неуд по специальности и выгнать из института, но… она каким-то образом разговаривает. Она подсказала Денису, где находятся таблетки от головной боли, и мы действительно нашли их в шкафу на третьей полке. Денис слышал, он мне об этом сказал, но я не поверила. А потом, когда мы уже уходили, я вдруг услышала… она сказала мне, что я тоже заболела. Как-будто в голове прозвучал внутренний голос. Только это был не