В то время как русская армия совершала эту счастливую кампанию в Финляндии, двор был в Москве, где ее величество короновалась.
Швеция делала несколько мирных предложений до начала военных действий. Левенгаупт посылал полковника Лагеркранца в Москву, как я сказал выше; Лагеркранц согласился на предложенные ему условия, но так как они были слишком тяжки для шведов, то сейм отказался утвердить их, и Лагеркранц был арестован. Шведский сейм отправил на его место барона Нолькена с новыми предложениями; он не был счастливее своего предшественника. Императрица, оскорбленная чрезмерными претензиями, высказанными Швецией в начале ее царствования, не хотела даровать ей мира иначе, как с условием, что России уступят часть Финляндии, и, как стало известно, что Нолькен выражался слишком свободно об ее величестве и говорил даже, что нужно было бы произвести новый переворот в пользу герцога Голштейнского, то ему приказали удалиться как можно скорее.
Герцог Голштейнский, объявленный российским великим князем и законным наследником империи, был также избран в наследники шведского королевства штатами, собравшимися в Стокгольм на сейм. Они надеялись через это достигнуть скорее мира. Три депутата были посланы к русскому двору известить его об этом избрании и убедить герцога отправиться в королевство; поручение это было возложено на графа Бонде, который жил некогда долгое время в Петербурге в качестве министра герцога Голштейнского, на барона Гамильтона и барона Шеффера; они имели аудиенцию у великого князя, когда двор возвратился в Петербург, но его императорское высочество, предпочитая российскую империю королевству шведскому, отблагодарил их, и они, пробыв несколько времени в Петербурге, возвратились в Швецию.
Двор возвратился в Петербург в декабре месяце. Наконец, стали серьезно думать о мире и устроился конгресс в Або; российский двор послал туда генерала Румянцева и генерал-лейтенанта Лубераса в качестве полномочных министров; со стороны Швеции таковыми были сенатор барон Седеркрейц и статс-секретарь барон Нолькен; совещания начались в марте 1743 г., но мир был заключен лишь пять месяцев спустя, как я объясню это в своем месте.
К концу этого года Левендаль оставил Россию. Он имел несколько причин быть недовольным; главною было то, что у него отняли жалованье по должности кирасирского полковника, которое могло доходить до 2500 рублей, или 5000 немецких гульденов (так как императрица, поступив на престол, прекратила все двойные жалованья, получаемые по разным должностям, которые были возложены на одно лицо). Поэтому, как Левендаль был генерал-аншефом и полковником кирасирского полка, которого граф Миних был прежде командиром, то за ним оставили только генеральское содержание. Он пожелал иметь голубую ленту; ему не дали ее. Он не мог быть в хороших отношениях с фельдмаршалом Ласи; критиковал его действия во время похода и написал графу Лестоку письмо, в котором фельдмаршал Ласи не был представлен в хорошем свете. Лес-ток отослал это письмо в подлиннике к фельдмаршалу, что было причиною весьма натянутых отношений между обоими генералами. Наконец, примеры несчастий, постигших некоторых иноземцев, возмущение гвардейцев близ Выборга и беспорядки, поселявшиеся мало-помалу в войсках, побудили его ходатайствовать о дозволении уехать на год в Польшу для устройства там своих домашних дел; несколько времени спустя, он стал просить об увольнении от службы и для ходатайства о том отправил в Петербург свою жену; она выхлопотала ему отставку после многих затруднений.