– Месье, внимание, модель!
Она улыбнулась и прошла вперед. По сдержанным смешкам я понял, что это традиционная шутка, чтобы скрасить ожидание. Послышались замечания:
– Надо будет научить ее ходить.
– Вы понимаете, деточка…
Последняя фраза вызвала настоящее веселье. Они передавали ее друг другу, как одну из этих конфеток с ментолом, которыми лакомились в течение последних минут. Без сомнения, фраза была заимствована у хозяина Дома, который еще не появился. Особенно весело смеялись у шляпных коробок.
Вокруг шли приготовления к спектаклю. Ряды продолжали заполняться, за исключением нескольких кресел в центре: по всей видимости, эти места предназначались тому, кого называют Presidencia на площади Торо в Мадриде. Иллюзия корриды дополнилась появлением молчаливого розовощекого блондина, он был завернут в белое полотно и как шпаги нес десяток зонтиков. Он положил их на стол для украшений и удалился. Место Кристиана Диора выделялось особым устройством.
Справа и слева с подлокотников кресла свисали два кармана из небеленого полотна. Моя соседка объяснила, что они предназначены для карандашей и ластиков. Спереди на табурете лежали две длинные пачки бумаги и шесть карандашей с ластиками, наточенные как кинжалы. На сиденье – тросточка с золотым набалдашником.
Я ожидал прочитать на спинке кресла «Кристиан Диор», как обычно пишут «Рене Клер», «Абель Ганс» на креслах в киностудиях. Ничего. Одна лишь табуретка неожиданно была подписана «Ноэми». Я снова спросил у соседки, которая хихикнула, поняв, что я не из профессии: «Ноэми – имя работницы, у которой одолжили это сиденье». Обескураженный, я снова погрузился в молчание.
В этот день было очень жарко, и снаружи, под каштанами, асфальт, должно быть, расплавился. Одна из дам угрожала другой:
– Ты сможешь выпить холодного пива не раньше восьми часов вечера!
На моих часах было 1:45.
Какой-то предусмотрительный господин разложил на камине три пачки сигарет, блокноты, карандаши и спички. Наконец кто-то произнес:
– Закончится в полночь.
Все устроились как для дальнего путешествия. Тем временем люди продолжали входить и выходить, послушные какому-то ритуалу, секрет которого был мне неведом. В этот момент появилась гордая женщина, великолепно одетая, в шляпе и с драгоценностями, вызвавшая общий энтузиазм. Повсюду послышались возгласы:
– Шляпа Брикар! Модель Брикар! Прическа Брикар! Платье Брикар! Элегантность Брикар!
Вне всякого сомнения, коррида сейчас начнется. Особа, вызвавшая такой интерес, исчезла так же внезапно, как и появилась, чтобы снова возникнуть через мгновенье, все также великолепно причесанная, в голубой вуалетке, но на этот раз одетая в белый халат. Я с удивлением увидел на ее воротнике надпись, такую же необычную, как «Ноэми» на табурете: блуза была помечена именем «Глория». По всей видимости, мне предстоит узнать еще много тонкостей.