обожала красивые туалеты. Во всяком случае, казалось, он понимал, что отсутствие деловой хватки не помешает мне профессионально заниматься модой, и не видел во мне папиного сынка, которого жизнь заставила действовать самостоятельно.
По правде говоря, я сам себя считал именно таким и с большим трудом боролся с этим комплексом всю жизнь. Я пришел в профессию поздно, без всякого обучения, мог рассчитывать только на свою интуицию, поэтому всегда мучился угрызениями совести, что мне не хватает знаний в своем деле, где учатся каждый день. Может, именно из-за этого страха я отбросил все свои сомнения и создал нового Кристиана Диора? Мне показалось, что мы расстались с Файолем вполне довольные друг другом.
Мы условились, что, прежде всего, мне следует ознакомиться с работой Дома «Гастон». Это давало мне возможность несколько отложить неизбежный разговор с Делонгом.
Дом моды «Филипп и Гастон»
Через три дня я проследовал по улице Сен-Флорентен, где ранее, в 1925 году, был роскошный Дом моды «Филипп и Гастон»[62]. Помню, как прекрасная Югетт Дюфло[63] всегда здесь одевалась. Теперь Дом назывался просто «Гастон», он не смог вынести испытаний войной, стал заниматься только мехами и в результате пришел в упадок. Я посетил Дом, все очень внимательно осмотрел, но с первого взгляда убедился в бесперспективности этого заведения. Столько людей до меня тщетно пытались изо всех сил восстановить некогда славные имена!
Беспокойная жизнь домов моды еще короче человеческой. Мысль о том, чтобы так рисковать, поднимать клубы пыли, заниматься интригами и требованиями персонала, работавшего там годами, делать новое из старого – все это утомило меня заранее. В то время как наша профессия изначально предполагает новизну. Выходя из Дома «Гастон», я не чувствовал в себе силы воскрешать покойников.
Решительно нет!
Втайне я этому даже обрадовался. Не надо будет разговаривать с Делонгом; не надо заниматься «делами», останусь в своем маленьком мирке, к которому так привязался душой. После стольких суровых лет я держался за свое маленькое счастье.
Не опасаясь грядущих перемен, на следующий день я отправился в резиденцию C.I.C. без особой робости.
Я пришел сказать «нет». Меня ждал месье Буссак. С самого начала этот человек и обстановка вокруг мне понравились: много книг, прекрасная мебель в стиле ампир. Бронзовая лошадь – любимое божество хозяина дома – царила рядом с письменным столом. На стене – гуашь с видом Рима.
А Марсель Буссак? Среднего роста, солидный, с упрямым лбом, волевым подбородком, сухой и четкий в жестах и словах, но улыбка, по-настоящему приветливая, смягчала суровость его черт. Сидя напротив этого знаменитого человека, я вдруг понял, чего же я действительно хочу.