– Давай, – задыхаясь, ответил он.
– Прекрасно, – сказала Оснат. – Но я должна сделать еще кое-что.
Она подошла к Стефану и склонилась над ним:
– Я все еще думаю, что ты мог бы стать кем-нибудь получше, – прошептала она. – Но я просто буду жить дальше. У меня не осталось чувств к тебе. Я победила тебя. – Она выпрямилась и сказала Бену: – А теперь сматываемся.
Бен повернул голову. Стефан смотрел на него так, словно старался что-то понять. Извини, подумал Бен. Стефан сощурился.
– Сматываемся.
И они бросились наутек.
Стефан лежал на спине и чувствовал себя так, как будто все на свете поражения, проигрыши, крахи навалились на него.
Попробовал пошевелить рукой – потихоньку, осторожно. Попытался встать.
Постепенно ему удалось перевернуться на бок, согнуть ноги, подняться. Думай о своих успехах, сказал он самому себе, подумай обо всем, что ты действительно сделал. Вспомни, что есть в тебе, чего ты достиг, что преодолел.
Вокруг он слышал какой-то гул. Значит, собралась толпа. И он должен смыться как можно быстрее.
Шаг за шагом он отступал от троицы, все они валялись без сознания. Нужно сваливать.
Думай об успехах.
Вспомни о своих сильных сторонах.
Ты не побежден.
Это не на самом деле произошло с тобой. Это они тебе сделали. Это не на самом деле произошло.
Он прошел еще несколько шагов – и, как в каком-то старом сне, вытянул пистолет и стал махать им во все стороны. Толпа разбежалась, а он потащился дальше. Стал спускаться к дороге.
Он хотел перейти ее как можно быстрее, но ноги не слушались его. Он чувствовал себя все более и более подавленным. Отчаяние парализовало его. Так всегда бывает, когда выпьешь, – он знал. Если бы только у него было время оклематься.
Он услышал, как приближается какая-то машина. Повернулся и увидел ее. Она едет слишком быстро. Перепуганный водитель явно не успеет затормозить.
Если ты не можешь думать об успехах – по крайней мере, не зацикливайся на поражениях, которые потерпел не ты. Если поражение – то хотя бы точно твое.
Ты не сумел уберечь ее.
Не смог сохранить ее.
Какой позор.
Ты бросил ту единственную, которая у тебя была, а когда ее не стало – предал ее.
Его сбивает машина, и эта боль оказывается сильнее любой другой боли. Он чувствует сильный удар. Ты проиграл. Нужно было беречь ее, ты должен был ее защитить, ты…
Он чувствует, как его тело взлетает. Это – единственное твое поражение. Все остальные – чужие, ты их выпил. Но это единственное поражение, которое действительно важно.
И когда он приземляется на асфальт – после долгого, как во сне, полета, – он успевает ощутить, что шприц во внутреннем кармане его плаща разбивается, и капли «Ты посмотрел мне в глаза и сказал: „Я думаю, что ты спасешь меня от меня самого“» впитываются в рубашку – и пропадают навеки. Головой он сильно ударяется об асфальт, и все вокруг разбивается вдребезги.