Я изрядно напрягся, когда мы с Матерью Хейр сходили с корабля в её мир.
Стоило только бросить взгляд, чтобы оценить: порядка в понимании Кэлнора тут нет. Порядок в понимании Кэлнора — это порядок плаца, никаких других его разновидностей Кэлнор не знает; порядок дикой чащобы, не внешний, а внутренний, держащийся на глубинных связях между живыми обитателями мира, Кэлнору не только чужд, но и ненавистен.
А на Мейне он как раз такой.
Мне потребовалось много времени, чтобы понять, как может существовать, не разваливаясь, этот мир полнейшего, в понимании кэлнорца, хаоса и разгильдяйства. Но что разврат недочеловеков не ограничивается ношением волос, блёсток в ушах и картинок на бронескафах — я понял сразу, как только вышел из звездолёта Матери.
Мир, окруживший меня, был целиком из обучающих фильмов «Растленное и разлагающееся общество недочеловеков: эволюционные ошибки». Размалёванные и совершенные «охотники» мейнцев показались мне отвратительно-прекрасными, соблазнительными настолько, что хотелось облизнуть губы: я не мог себе представить, что когда-нибудь увижу эту мерзкую красоту наяву. У меня рот приоткрывался, когда я глазел на эти машины. Кажется, именно так я впервые начал смутно понимать, что такое «эротика».
Сами пилоты были для меня такими же отвратительно-прекрасными, как и их машины. Они косились на меня, клали ладони на оружие, хмурились — я понимал, что меня убили бы, не будь рядом Матери Хейр, и это тоже было захватывающе странно. Они, мужчины, подчинились решению женщины, настоящего, полноправного штурмовика — это было тяжело уложить в голове.
Мы прошли ту самую стеклянную рубку космической связи, рядом с которой Мать Хейр сфотографировалась вместе со своими приёмышами-мусором. Мы миновали штаб охотников, похожий на вертеп из пропагандистских фильмов, мастерские, заправочную базу и ещё какие-то служебные постройки. Я успел увидеть столько разных существ, недочеловеков и настоящих нелюдей, что у меня рябило в глазах и в душе. Но, в конце концов, Мать Хейр привела меня в жилой сектор, к нескольким коттеджам, вокруг которых под колпаками силового поля росли и цвели невероятные растения из диких миров.
Её коттедж был целиком увит красновато-фиолетовым плющом, цветущим довольно крупными белыми цветами. Этому плющу, вероятно, были нипочём и радиация, и пыль, и загрязнённый воздух космопорта. Буйные заросли кустарника в пурпурной с зелёными прожилками листве довершали картину.
Из зарослей появился… появилось… В общем, я увидел того самого нги без пола, уже не ребёнка, а подростка, выбежавшего нам навстречу и с разбегу прыгнувшего на шею Матери Хейр.