— Ах-ха-ха-ха, — засмеялась девушка. — Значит, он ошибся, — заверила она.
Блакита подняла со скатерти плюшку и откусила кусочек. Испуг начал отступать, и, сделав глоток чая, она поинтересовалась:
— Может, вы знаете, зачем я здесь? И где я вообще?
— Думаю, ты и так догадываешься, — ответила она.
— Я умерла? — спросила Блакита.
— Все дело в том, как посмотреть, — загадочно улыбнулась Рузвельт Флор и поставила чашку на блюдце.
— Но я же просто прыгнула в юбку — и оказалась здесь, — с непониманием сказала Блакита, теребя красную ленточку в волосах.
— Так все правильно, — заверила красавица. — Тебе сюда и надо было.
— Неужели это и есть Тайна? — спросила девочка.
Рузвельт Флор снова засмеялась, обнажив белые зубы и привстала, наклонившись над столом. — Тайна еще впереди, — ответила она и неожиданно предложила. — Расскажи мне о матери.
Блакита удивленно посмотрела в ее большие черные глаза. — Что рассказать? — уточнила она.
— Все, что считаешь важным, — сказала бледная красавица, присев на стул и взяв тонкими пальцами чашку. — Мне интересно.
— Хорошо, — ответила девочка. — Но взамен я тоже хочу услышать историю.
— Ах-ха-ха-ха, — снова захохотала Рузвельт Флор. — Хитрюга, — подмигнула она. — Так и быть, договорились.
— Даже не знаю, что рассказать хорошего, — призналась Блакита.
— А ты просто начни говорить, — попросила девушка.
— Попробую, — сказала маленькая гостья и вздохнула. — Моя мама уже старенькая. Она явила на свет 12 детей, я младшенькая. Всю жизнь она тяжело работает — встает раньше всех, ложится последней — пока не будут завершены все дела. Она всегда молчаливая, даже почти не ругает нас, разве что может отшлепать лозиной. Как-то я нашла в лесу дупло белки с бельчатами, заигралась с ними, поделилась собранными орехами и поздно вернулась домой — так мама избила меня кочергой, до синего тела. От обиды и непонимания я убежала в лес и хотела остаться там жить, но ночью было слишком холодно, поэтому мне пришлось вернуться домой. Мама не спала. Когда я вошла в дом, она молча закрыла за мной дверь и потушила свечу, — продолжала Блакита. — А еще моя мама одновременно теплая и холодная. Я не могу этого объяснить. Просто она никогда нас не обнимает — только когда мы еще не умели ходить и пили ее теплое молоко — тогда она нас убаюкивала, целовала в лоб и пела колыбельную про кота-воркота. А еще она почему-то сильно дергает за волосы, когда заплетает косички, до слез больно. А когда умер папа, она практически перестала разговаривать, — опустила глаза Блакита — А еще моя мама очень стыдливая — с ней нельзя поговорить, когда тебе плохо, но ведь иногда самой себя так сложно понять, и нужен совет. Она даже постыдилась подготовить меня к самому важному дню в моей жизни — и когда из меня полилась кровь, она назвала меня «грязной» и выгнала из дома на речку. Я думала, что умираю. Но старшая сестра нашла меня заплаканную и объяснила, что это только маленькая смерть, что во мне лишь умирает ребенок. И тогда, сидя в воде, я расплакалась еще сильнее. А сестра пошла к старейшине — и меня приговорили к посвящению в Тайну, — призналась Блакита и, задумавшись, подытожила. — Вот такая моя мама… Но она нас кормит, шьет нам рубахи и платья, учит быть трудолюбивыми. Она по-своему нас любит, даже если никогда не плачет.