— Пойдем теперь поедим, — говорит он, надевая джинсы.
И потом, наблюдая, как я медленно одеваюсь:
— Ты как, нормально вообще?
Я киваю и улыбаюсь. Нормально, наверное. Только подташнивает из-за вина.
Все началось внезапно. Завертелось, как ураган. Только вместо Дороти из страны Оз за последнюю парту упала Рита Грейсон. Слева от меня. Рита Грейсон, красотка, пришла к нам в этом году. Она сразу стала популярной, закрутила с Портером, влилась в коллектив. И тут вдруг садится на последний ряд. Проходит между партами с опущенной головой и того гляди поймает чью-то нашпигованную говном фразу.
— Неожиданно, — присвистываю, окинув ее взглядом.
— Посмотрите, да ты оказывается говорить умеешь! — огрызается она.
— Вот сейчас прямо офигенно сострила! — морщусь.
Зря она так. Судя по всему, теперь крайне мало осталось тех, кто не будет складывать в школьный рюкзак каждое утро пару камней, чтобы бросить ей в спину. Этот незамысловатый вывод можно сделать уже только по стремительной смене дислокации Риты, но для меня все понятно до самых костей и туго намотанных на них жил общественного мнения.
Быть изгоем иногда очень полезно. И это мой случай. Не тот слабоватый закос под мальчика для битья, которого все травят и на которого сливают Пепси в школьной столовой. Я настоящий изгой. Такой, которого им даже травить омерзительно. Не то что слово сказать в мой адрес — даже обратить внимание стремно. Но быть тенью не так уж паршиво. В этом есть свои плюсы. Когда тебя не замечают, при тебе говорят друг другу самые сокровенные тайны, к тебе липнут сплетни и слухи, которыми старшеклассники перекидываются, как мячиком для игры в сокс. Даже не тень — пятно на стене, которое не стирается, ну и черт с ним, которое сначала круто всем мозолило глаза, а потом на него забили. И вот тогда мне открылись неочевидные плюсы моего положения. Им, всем моим одноклассникам, да и другим ученикам школы, до меня так нарочито нет дела, что они, честное слово, могли бы, наверное, раздеваться при мне и вполне свободно чесать яйца. Они треплются обо всем на свете. Поэтому мне известно, с чего вдруг Рита Грейсон съехала с передовых позиций на последний ряд.
Началось все с того, что она не дала Портеру. Да не просто не дала, а оказалась девственницей. Наша звезда футбола, ведущий квотербэк и редкостный мудак, такой подставы не ждал. А гулять с девчонкой и не трахать ее, какие бы не были оправдания, участь не для Тима. Он так параноидально боится даже намеков на подколы в свой адрес, что тут же, после этой их тупой вечеринки высмеял невинность Риты. А на следующий день поспорил с десятком парней, что трахнет ее и бросит. Такой джентльмен — просто не описать. Рита, конечно, ничего не поняла. Но не потому, что Портер сильно зашибательский актер, а просто сама она очень уж наивная. Ну и после этих их совместных выходных, когда родоки квотербэка свалили, оставив сыночку большой дом с четырьмя спальнями и забитым баром, Грейсон впархивает в класс, как бабочка, которая не догоняет, что вместо цветка на ее пути паяльная лампа. Но все на самом деле оборачивается как-то странно, потому что смолой начинают расползаться слухи о ее брате. Тим высказывается первым, и уже не остановить. Сначала Рита как будто не замечает — дня два — а потом ее цепляет очередной бомбежкой. Мало что понятно, но все презрительно перешептываются и поглядывают на Грейсон как-то неопределенно. В общем, ничего конкретного — ее брат оказывается, то ли умственно отсталым, то ли каким-то неполноценным. Я только и слышу «урод», «отвратительный», «страшный», — в общем, самые неконкретные слова, которые могут обозначать что угодно, в том числе, и не обозначать совершенно ничего. Понятно только, что с братом Риты что-то откровенно не так, и его прячут в доме.