— Я, правда, не знала, — едва не плача, шепотом говорит она мне на ухо.
— Угу, — бурчу я.
Больше мы ничего не говорим. Мы просто молча смотрим, как бегемоты купаются в болоте, как львы охотятся на антилоп, как в Африке начинается сезон дождей. Потом Ксюшка засыпает, и я отношу ее в комнату.
— Ром, я, в самом деле… — говорит Катя, как только я появляюсь на кухне.
— Выпить хочешь? — предлагаю я.
— Выпить? — не понимает сестра.
— Ну да, — говорю, — это как бухнуть. Алкоголь, то есть.
Катя кивает. Я достаю бутылку коньяка и наливаю два стакана. Потом мы идем на площадку курить, а потом еще долго сидим на кухне, не говоря ни слова. Тишину нарушает Катя.
— Папа хоть помогает вам? — спрашивает она.
Так странно слышать, как она называет его папой.
— Пусть засунет свою помощь себе в задницу! — отвечаю.
— И все-таки это помощь! — настаивает Катя. — Он дает деньги?
— Не нужны нам его деньги! Лучше бы подавился ими и сдох!
— Не говори так…
— Прости, мне жаль оскорблять твои нежные чувства к папочке! Но мы и без него справимся! Я достаточно зарабатываю.
— И где же ты работаешь? — как будто бросая мне вызов, интересуется сестра.
— Там, где хорошо платят.
— Конечно, — тон Кати становится вдруг очень серьезным и как будто даже укоризненным, — мне рассказали, что ты связался с этим Егором…
— Что же тогда спрашиваешь, раз все знаешь? — перебиваю я.
— И что ты для него делаешь? — продолжает сестра. — Воруешь? Продаешь краденное? Может, еще что-то? Он же преступник, бандит!
— Кать, — отвечаю, — давай я как-нибудь сам разберусь со своей морально-этической стороной!
— Господи! Рома! А если он тебе завтра скажет наркотики продавать?!
Я смотрю на старшую сестру, слегка прищурившись, и стараюсь угадать, какие же на самом деле чувства сейчас бушуют в ней.
— Если скажет, Кать, — отвечаю, — то я просто уеду учиться в институт, и это решит все проблемы.
— Перестань, Ром!
Мне хочется сказать ей сейчас что-то очень обидное и гадкое, но раздается звонок в дверь, который разбивает все мои мысли вдребезги.
— Ух ты, — спокойно говорю я, глядя на дно стакана. — Как во время.
— Кто это? — испуганно спрашивает Катя.
— Папочка пришел, полагаю.
Я жестом показываю сестре, чтобы открыла дверь, а сам занимаю позицию поближе к комнате, где спит Ксюшка. Во-первых, я не горю желанием видеть этого козла, а, во-вторых, по-прежнему не могу допустить, чтобы он приближался к Ксюше. Я сажусь на пол рядом с дверью в спальню и уже слышу, как папочка радостно приветствует свою любимую дочь. И все-таки я не могу понять, почему он так по-разному относится к Кате и к Ксюше. Ну, я ладно, черт со мной! Но девчонки! Просто на Катю он никогда не поднимал руку.