— Послушайте, кто…
Но в этот момент дыхание оборвалось бесконечным рядом гудков. Я опустил трубку, уже догадываясь, что произойдет в следующий момент. Действительность согласилась с моим пророчеством, и аппарат задребезжал, не позволив мне даже отпустить его. Я лег на пол рядом с телефоном, устроился поудобнее и поднес трубку к уху.
— Он позвонил мне случайно, — сказала девушка. — Хотел он позвонить какой-то своей знакомой, я даже не узнала, как ее звали. Он сказал, извините, я ошибся. А я ему говорю, что ошибка — это тот выбор, правильность которого мы еще не осознали. Он засмеялся и сказал, что я слишком самоуверенна, с чем мне пришлось согласиться. Я часто соглашаюсь с собеседниками, хотя они это не всегда понимают. Мы говорили несколько часов. Я заставила его признаться в любви. Когда мы расставались, он пообещал перезвонить. Он не подумал, что не знает моего телефона. Я могу сама перезвонить ему, но сделаю это позже, когда он вновь будет с той, имени которой я не знаю. Так получится интереснее.
На этот раз я даже не стал класть трубку. Я нажал рычаг и, не дав звонку развернуться во всю свою длину, отпустил. Опять ребенок. Постарше. Девочка.
— Я видела сон сегодня. Я на корабле, и черная крепость посреди моря. Нас несет прямо к крепости сильный ветер. И вдруг у горизонта — корабль. Пиратский корабль! Он идет к нам под всеми парусами. Черная крепость, место нашей ожидаемой гибели, становится неожиданно местом нашего спасения. Мы спешим к ней, но пираты быстрее. Они всё ближе и ближе, его мокрый и скользкий борт почти касается нас, нависает над нами, ударяется в доски нашего корабля. Доски скрипят визгливо, я чувствую удар, и оба судна разлетаются щепками, перемешивающимися между собой — свои с чужими. В облаке этих щепок я упала в холодную воду. Промокшая одежда обхватила мое тело, мешая пошевелиться. Тяжелые ладони моря обняли меня…
Гудки, рычаг, звонок. Мужчина, несколько нетрезвый и, судя по голосу, небритый:
— Я не позволю всяким там… Слышишь меня? Так слушай! Еще раз увижу тебя у моего забора — пеняй на себя. Я твою физиономию по этому забору и размажу. Будет вся рожа у тебя в соплях. Понял, щенок? Тебя и кошку твою! Об стену! Чего молчишь?
Я не успел открыть рот, как гудки вошли в мое ухо и застряли где-то в горле. Голова несколько кружилась. Я нажал рычаг. Новый голос в трубке заставил меня вскочить на ноги:
— Привет! Помнишь меня? Но помнить-то нечего. Нет меня, может, и не было вовсе, — голос смеялся.
Я не успел выдохнуть имя, когда всё мое существо рассыпалось мелкой дробью коротких гудков. Мое бедное влюбленное сердце.