— Я очень рада, что так сложилось с твоим отцом, Нил, — начала она, — Что вы помирились… И мне невероятно тяжело тебе это говорить, но я должна. Он не победит рак.
— Откуда ты знаешь?
— Ты же обещал, что поверишь мне.
— Да, но…
— Я просто знаю. И я обязана тебе сказать.
— Значит, все напрасно…
— Нет, — она взяла меня за руку, и по телу разлилось тепло, — не напрасно. Ты все сделал правильно. Просто рак — это духовная болезнь…
— Он кашляет кровью! — перебил я. — Это очень даже не духовно…
— Это физическое проявление духовной болезни. Это не болезнь даже. Это знамение перехода, Нил. — я не понимал ее иносказаний, и Эндж продолжила. — Если у человека появляется рак, значит человеку пора, понимаешь? Значит, пришло его время. Если человек борется — это нормально, это в вашей природе. Но бороться не значит сопротивляться. Можно взять себе время пожить еще немного, чтобы закончить дела. Но если человек побеждает рак, он ломает свою судьбу, перекраивает план, не попадает к Богу в назначенное время. Твой отец никогда не сопротивлялся судьбе. Я не говорю, что он умрет завтра, Нил, но он не победит рак. Это его время. Ты просто должен быть готов.
— И ничего нельзя сделать? — я тогда уже серьезно говорил с Энджи как с ангелом, как с кем-то, кто может встретиться с Богом и сказать ему что-то вроде: «Слушай, старик, давай не будем так быстро решать все с тем человеком. Пусть еще поживет. Может, лучше займемся продажными политиками?»
— Таков план, Нил, — она коснулась моей щеки. — Я бы хотела сказать, что мне очень жаль, но, поверь, там, куда он отправится, его ждет отличная жизнь, о которой никто из вас не может даже мечтать.
— А как же мама? — у меня на глазах застыли слезы. Я только вновь обрел отца и теперь должен был готовиться к тому, чтобы снова потерять его.
— Она, мне кажется, готова к этому. Когда мы говорили в цирке, она была готова.
— О чем вы говорили там?
— Я не могу сказать. Это слишком личное.
У меня как будто оборвался страховочный трос, но я не падал, потому что Энджи держала меня своим взглядом. Держала так же крепко, как я держал ее за руку во время нашего сольного номера в шоу. Я знал этот взгляд и я знал, что не сорвусь.
— А когда я умру? — спросил я после долгого молчания. — Ты знаешь, когда придет мое время?
— Нет, — она обняла меня и положила голову мне на плечо. — Но мы все приходим в этот мир, чтобы потом уйти. Мы все встречаемся, чтобы расстаться. Все заканчивается здесь. Любые отношения, любые чувства. И я когда-нибудь уйду. Может, позже тебя, может, раньше…
— Я не отпущу! — решительно перебил я. — Пока я жив, я не отпущу тебя, Эндж.