Мы сидим молча ещё очень долго. Становится холоднее, мы кутаемся в куртки в объятия друг друга. Потом Левину звонит мама. Он говорит с ней очень спокойно и нежно. Он говорит, что скоро будет, чтобы она не волновалась.
— Везёт тебе… — тяну я.
— С чего бы? — Хмыкает Артём.
— За тебя, по крайней мере, волнуются…
— Ты бы правда мог спрыгнуть? — Как будто не слушая меня, переводит он тему.
— Угу, — отвечаю, глядя перед собой.
Он закатывает рукав куртки, вытягивает руку и разматывает бинт. Я вижу довольно свежие шрамы у него на запястье.
— Я неудачник и трус, — констатирует Левин.
— Ты что, резал вены?
Я не могу поверить в это. Не Левин! Только не Артём!
— Резал, куда там, — хмыкает он. — Родители вернулись. Я ничего не успел, да и испугался…
— И что они сказали?
— А что? Папа со мной понянчился. Мама не в курсе… — он поворачивается и смотрит мне в глаза. — Ты думаешь, если родители меня не презирают за то, что я педик, это решает все проблемы?
Я ничего не отвечаю и только ловлю каждое слово слетающее с губ Артёма.
— Это ничего не решает. Всё равно я дерьмо. Как бы ни старался, как бы ни лез из кожи вон, я уже никогда не оправдаю их надежд. Хоть пять Олимпиад выиграю.
Артём тяжело вздыхает, выбрасывает недокуренную сигарету и поднимается на ноги.
— Надо домой, — он кутается в воротник куртки.
— Я не пойду, — отвечаю. — Не хочу домой.
— А куда? По улицам всю ночь шататься? Или по подъездам?
— Не знаю, — говорю. — Но дома тошно. Да они и не хватятся.
Я правда не собираюсь идти домой. Не хочу видеть, ни брата, ни отчима, ни даже маму. Всё равно если бы она знала обо мне правду, то возненавидела бы. Идти мне некуда. Хочется попроситься к Артёму, но он никого не водит к себе. А мне сейчас больше всего хочется прижаться к нему, лёжа на узкой кровати, и вот так провести всю ночь. Какой же я сентиментальный идиот на самом деле! Что ни говори, а самый настоящий педик.
— Ну пойдём ко мне, — как-то несмело, почти растеряно предлагает Левин, пряча руки в карманах джинсов.
— Я думал, ты к себе никого не приглашаешь…
— Я не хочу, чтобы ты оставался один на улице. Пойдём!
И мы идём домой к Левину. Он говорит родителям, что я его одноклассник и друг, но по глазам его отца и матери я сразу понимаю, что они прекрасно знают — никаких друзей среди одноклассников у Артёма быть не может. Мама Левина смотрит на меня скептически, но приветливо кивает и приглашает пройти. Папа настораживается. Мы ужинаем почти молча. Артём стелет мне на надувной кровати, которую приносит его отец.
— Эй, Димка, — шёпотом говорит Левин, когда мы уже лежим, и протягивает мне руку, — Всё будет хорошо. Спокойной ночи.