Затем он спросил меня, слышал ли я их разговор. Я ответил, что частично. Он захотел знать, что именно. Я ответил, что он сам помнит весь разговор и я не хочу повторять то, что должно быть неприятно ему. Он заметил, что в другом месте я уже упоминал об этом разговоре и потому он имеет право услышать все из моих уст. Хотя у меня было разрешение пересказывать этот разговор, все же мне было неприятно говорить прямо в лицо человеку те мнения о нём, которые были высказаны; но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я не посчитал нужным отказаться выполнить просьбу губернатора. Поэтому я повторил содержание части их беседы.
Сэр Хадсон заявил, что, хотя он не командовал армией против Наполеона, однако он, возможно, причинил ему больше вреда, чем если бы командовал армией против него, тем, что до и во время проведения переговоров в Шатильоне он давал советы и предоставлял информацию, которая частично была утаена, поскольку в то время переговоры продолжались; что то, что именно он указывал, было в дальнейшем задействовано и стало причиной свержения Наполеона с трона. «Я хотел бы, — добавил он, — чтобы он знал об этом для того, чтобы предоставить в его распоряжение хотя бы какую-то причину для его ненависти ко мне. Я, возможно, опубликую доклад по этому вопросу».
Затем сэр Хадсон Лоу на короткое время возобновил свою прогулку, обгрызая при этом ногти, и спросил меня, повторяла ли госпожа Бертран что-либо из того разговора, который состоялся между генералом Бонапартом и им.
Я ответил, что не осведомлен, что госпожа Бертран извещена об этом разговоре. «Для неё было бы лучше, — заявил губернатор, — если бы она не знала об этом разговоре, чтобы положение её и её супруга не стало бы ещё более неприятным, чем в настоящее время». Затем губернатор раздражённым тоном повторил некоторые фразы Наполеона и спросил меня: «Сообщил ли генерал Бонапарт вам, сэр, что я сказал ему, что он разговаривает невежливо и непристойно и что я более не намерен выслушивать его?» Я ответил: «Нет». «Тогда это свидетельствует, — заметил губернатор, — о чрезмерной мелочности со стороны генерала Бонапарта — не рассказать вам обо всём. Ему бы лучше поразмыслить о собственном положении, ибо в моей власти ухудшить его. Если он будет продолжать наносить мне оскорбления, то я заставлю его почувствовать, в каком положении он находится. Он является военнопленным, и я имею право обращаться с ним в соответствии с тем, как он ведёт себя. Я сумею его приструнить».
В течение нескольких минут он расхаживал, вновь повторяя некоторые высказывания Наполеона, характеризуя их как не свойственные джентльмену и т. д., пока не довёл себя до состояния крайнего раздражения, заявив: «Скажите генералу Бонапарту, чтобы он внимательнее следил за тем, что он делает, так как если он станет по-прежнему вести себя подобным образом, то я буду обязан принять меры, чтобы ужесточить уже существующие ограничения». Напомнив, что Наполеон был причиной потери жизни миллионов людей и может вновь стать ею, если вырвется на свободу, губернатор закончил беседу, заявив: «Я считаю, что Али Паша — намного более сносный негодяй, чем Бонапарт».