— О чем ты говоришь, нам наверняка неизвестно, когда родится малыш.
— Отлично известно. В начале марта.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— Да, милый, да! Я-то знаю. И твоей матери я напишу письмо, не спорь.
— Делай что хочешь, просто я не хочу об этом больше говорить.
«Уважаемая госпожа» — ну не глупо звучит, а? Так не пишут. «Дорогая фрау Пиннеберг». — Но ведь это я. И как звучит, мне тоже не нравится. А Ханнес прочитает это письмо.
«Ах, ладно, — подумала Барашек, — если Ханнес считает, что я пишу только из вежливости, тогда не важно, как писать, но если я это делаю искренне, так уж напишу ей, как сама хочу. Итак…»
«Дорогая мама! Я ваша новая невестка Эмма, но все зовут меня Барашек, мы с Ханнесом поженились позавчера, в субботу. Мы счастливы и довольны, и стали бы еще счастливее, если бы вы порадовались вместе с нами. У нас все в порядке, только Ханнесу, к сожалению, пришлось оставить магазин одежды и перебраться в фирму, торгующую удобрением, что нам не очень нравится.
Вам шлют привет ваши Барашек и…»
Свободное место она оставила для него. «Тебе придется подписать это письмо, милый!»
У нее в запасе еще полчаса времени, и она достала книгу, купленную две недели назад у Викеля, с надписью на обложке: «Святое чудо материнства».
Она читала с таким вниманием и напряжением, что невольно даже морщила лоб: «Да, с появлением ребенка в семье наступают счастливые, светлые дни. Этой наградой Бог одарил природу в качестве компенсации за человеческое несовершенство».
Как Барашек ни старалась понять, что только что прочитала, уловить смысла этих слов она не могла. Чтение книги давалось ей с большим трудом, тем более, что, как ей показалось, к ее малышу это не имело никакого отношения. А вот стишок, который был напечатан в книжке, она прочитала несколько раз.
Житейская правда проста и ясна,
Устами младенца глаголет она.
Ребенок умен, словно царь Соломон,
Пернатых язык понимать может он.
Однако и стих этот Барашек тоже не поняла. Правда, ей он показался очень светлым. Теперь у нее случались мгновения, когда она по-настоящему чувствовала в своем теле драгоценную ношу. Она откинулась назад и все сидела и сидела с закрытыми глазами, повторяя слова:
Ребенок умен, словно царь Соломон,
Пернатых язык понимать может он.
«Должно быть, это самое прекрасное, что только есть на свете. И он должен быть счастлив, наш малыш!..»
— Ну что, обед готов? — услышала она доносящийся из передней голос Ханнеса. Быть может, она сама не заметила, как заснула; она стала часто уставать.
«Боже, наш обед!» — она не торопясь поднялась.