Бен!.. Это кольцо — подарок первого мужа — принадлежало Альме, и Долль ни в коем случае не собирался лезть с советами. Но тут воскликнул, на миг очнувшись от апатии и снотворного дурмана:
— Дался тебе этот Бен! Вспомни, как гнусно он с нами обошелся!
— Во всем виноваты эти бабы! — возразила фрау Альма. — Ты же помнишь, он в тот день был ужасно занят.
— У него для тебя даже сигареты не нашлось! — рявкнул Долль.
— У нас тоже часто нет сигарет, — ответила Альма. — Ну почему не попробовать? Вот увидишь, через Бена мы выручим гораздо больше!
— Делай что хочешь! — Апатия вновь овладела Доллем. — Только смотри, как бы Бен опять тебя не разочаровал!
Вскоре после этого разговора к супругам явился герр Бен — они еще лежали в постели, хотя стрелки часов подбирались к полудню. Герр Бен если и удивился, то виду не подал; уже седоватый, но со сверкающими темными глазами, он поцеловал молодой женщине руку, внимательно осмотрел кольцо, заявил, что в драгоценных камнях ничего не смыслит, но, разумеется, постарается выговорить сумму, назначенную владелицей, — двадцать тысяч марок. Альма не сомневалась: Бен своего не упустит, поторгуется как следует, уж она-то его знает. Дав им полторы тысячи марок, которые у него случайно оказались при себе, — очень своевременное вспомоществование, — герр Бен удалился с кольцом, целуя ручки…
Может быть, фрау Шульц разозлилась, что кольцо уплыло у нее из-под носа (а с ним, вероятно, и приличные комиссионные), а может, дело было вовсе не в этом — так или иначе, нюх на деньги у нее оказался потрясающий. Не прошло и полдня, как Долли получили от Бена полторы тысячи марок, а фрау Шульц уже появилась с записной книжечкой, — и тут выяснилось, что Долли задолжали ей сумму, которая эти полторы тысячи существенно превосходит. Она зачитывала бесконечный перечень сигарет, кофе, сахара, соли, пирогов и картошки, а они лишь изумленно внимали. Даже про стену, которую рабочий «любезно» подлатал, фрау Шульц не забыла — за эту самую «любезность» требовалось немало заплатить. С самого первого дня все было учтено и посчитано, даже то, что вроде бы преподносилось как подарки, за которые они ее от всего сердца благодарили, — теперь выяснялось, что все это она для них покупала, и недешево — ох недешево! Кроме того, нельзя было исключать, что фрау Шульц записала на их счет не только те сигареты и кофе, которые действительно им приносила, но также сигареты, которые никто никогда не курил, и кофе, который никто никогда не пил…
Вся эта сцена могла бы закончиться большим скандалом, после которого, однако, они бы навсегда расплевались с этой ушлой особой, — если бы супругам Долль не было бы настолько безразлично, что происходит с ними и вокруг них. Короткая вспышка гнева и та разразилась, когда Шульц уже ушла (эта добрая душа, сбросив такую бомбу, предпочла отбежать на безопасное расстояние и оттуда наблюдать за детонацией). Альма поклялась, что больше никогда ничего у Шульцихи не возьмет, ни единой сигареты! После чего полторы тысячи марок перекочевали в чужой карман, а Бена известили через Дорле, что им опять срочно нужны деньги.