— Вы побывали в жилищном управлении? Что решили насчет квартиры?
— Как квартира будет поделена, — ответил Долль уже осторожнее, — между мной и фрейлейн Гвендой, пока непонятно. Но одно очевидно, сударыня: в этой комнате намерен жить я.
Физиономия Шульцихи скривилась.
— Но, герр Долль! — захныкала она. — На дворе зима, вы же не можете просто так взять и выкинуть меня на улицу! Конечно, я подыщу себе другое жилье, но до тех пор…
— До тех пор придется нам жить вдвоем, а когда мою жену выпишут, то и втроем… — Она попыталась вклиниться. — Нет-нет, сударыня, это не обсуждается. Я знаю, что комнатой вы пользовались от случая к случаю…
— Клевета! — вскричала Шульциха, и ее толстые белые щеки затряслись от злости и негодования. — Не верьте ни слову из того, что говорит эта Гвенда! Она же актрисулька, у нее профессия такая — врать!
— С фрейлейн Гвендой я о вас ни словом не перемолвился, фрау Шульц!
— Ну да, ну да, разумеется. Простите меня! Я знаю, вам насвистела в уши эта змеюка, консьержева супружница, нацистка! Она вечно норовит меня оговорить! Да я ее посажу! Сколько всего она наворовала из одной только вашей квартиры, пока я не отобрала у нее ключ! Ведра, кастрюли, картины… Пусть ваша жена хорошенько осмотрится в ее халупе на первом этаже — там пол вашего хозяйства! Само собой, я жила здесь постоянно!
— Так значит, — сказал Долль, — вы пользовались комнатой все время, каждый день?
— Все время, все время! Я же говорю, с прошлого года…
— Тогда вы, наверное, не будете спорить, что мне кое-что причитается за квартиру и коммунальные услуги. Я, конечно, не записываю все так тщательно, как вы, поэтому возьму недорого. Скажем, за квартиру, а также за пользование мебелью и кухней — двести марок, — а за газ и электричество еще сотню. В сумме триста — за все это время! Прошу вас, сударыня!
И он протянул руку.
Фрау Шульц даже села — не удобства ради, а потому что от ужаса ноги у нее подкосились. Такой атаки она не ожидала.
— Но у меня нет денег! — пролепетала она и вцепилась в сумку. — Даже двадцати марок не наберется…
— О, не переживайте! — успокаивающе отозвался Долль. — Ничего страшного. Давайте для начала вот хотя бы эти самые двадцать марок. Я согласен на рассрочку. А пока вы не выплатите все триста марок, я буду пользоваться вашим одеялом! Оно мне сейчас очень кстати.
— Нет! Нет! Нет!!! — Майорша Шульц сорвалась на крик. — Ничего я вам платить не буду! Мы так не договаривались! Мы с вашей женой условились, что я буду присматривать за вашими вещами в обмен на проживание.
— Но вы же сами мне только что рассказывали, сколько моих вещей пропало! Как это могло произойти, если вы за ними присматривали? Нет, фрау Шульц, триста марок вам заплатить придется. Вы только вспомните, я без возражений оплатил все представленные вами счета: столько-то сигарет, столько-то хлеба, столько-то фунтов картошки… Не так уж много я и требую. Жена бы наверняка меня не поддержала: она бы запросила гораздо больше…