Мне стало противно от себя самого. Появился через месяц, написал, что скоро приеду, получил секс, оставил утренний поцелуй и словно одержимый побежал к капсуле. Нет, хватит!
Я по памяти набрал номер Димона и поднёс телефон к уху:
- Оу, Мирон, кхе-кхе! Привет! - привычный оптимизм в голосе исчез.
- Привет, дружище, ты как?
- Нормально..., подожди секунду, - из динамика донёсся скрип кроватных пружин. - Устал я немного в последнее время. Пришло время отдохнуть.
- Что случилось? Ты где?
- Да всё нормально, мужик! Кхе-кхе-кхе! В больничку залёг ненадолго.
- Где лежишь? Я могу приехать?
- Слушай, Мирон, я не могу долго говорить. Меня на процедуру сейчас поведут..., - речь оборвалась на полуслове, и где-то вдали послышался затяжной кашель. Димон прижал трубку к одеялу, чтобы я не слышал надрывов его лёгких. - Созвонимся как-нибудь. Привет нашим... если увидишь...
Трубка булькнула, оповещая об окончании разговора. Внутри всё сжалось так сильно, что я едва смог дышать, по щеке что-то скатилось...
... ... ...
Я ходил туда-сюда по квартире в поисках своего места. Кровать оказалась слишком мягкой, диван неудобным, а стул на кухне холодным. Вода в чайнике вскипела пятый раз подряд, но желание пить чай так и появилось. Чувство одиночества пожирало изнутри, давили стены чужой квартиры.
Я накинул куртку и выскочил на улицу. За спиной хлопнула металлическая дверь, я остановился на крыльце. Дождь усилился, тысячи мелких капель разбивались об асфальт и крыши машин, питали землю двора и пополняли образующиеся лужи. На улице не было ни одного человека. Подсвеченные желтым цветом окна говорили о том, что люди укрываются от непогоды дома. Дома, которого у меня нет.
Порыв ветра принёс под козырёк подъезда дождливую массу, меня обдало будто холодным душем. Капли стекали по щекам, кистям рук, впитывались в штаны. Стало прохладно, но возвращаться в бездушную квартиру не хотелось, я вышел из-под крыши.
Подушка густых волос какое-то время впитывала капли, а сам я старался перепрыгивать мелкие лужицы и обходить по бордюру большие, но уже через десять минут это потеряло всякий смысл. Я шлёпал кедами по лужам, опустив промокшую голову.
Позади оставались дворы, перекрёстки, улицы и магазины. Помню, как я жалел себя, но больше не плакал, стекающие по щекам капли дождя вполне сошли за слёзы. Ноги несли сквозь подворотни и гаражи, вбивались по косточку в грязь и застревали в размокшей до болотного состояния траве.
Я осознал, что пришёл к Полине, когда уже стоял у её подъезда. Палец по привычке набрал код от домофона, и я заскочил внутрь. Подниматься не спешил, и даже наоборот отговаривал себя, искал причины чтобы вернуться. Подумал о том, что можно спрятаться в капсуле, и от этого снова почувствовал себя предателем.