– Шейх-Вайлидэ в каком крыле? – глядя на охранника, спросил Шейх.
– В восточном, Повелитель, – тот загремел связками ключей на поясе. – Вас проводить?
– Нет, я сам, – коротко ответил Повелитель.
Когда ключи оказались в руке у Хамаса, он, развернувшись последовал в восточную часть подземелья. Третья дверь справа, и Хамас отпирает дверь.
Возле стены на лежанке сидит его мать. Волевой подбородок гордо поднят вверх. Темные волосы сплошь пронизаны серебряными нитями. И как раньше он не замечал того, что его мать стареет? Для него она всегда была частью дворца. Он никогда не рассматривал ее как женщину, а только как неотъемлемый атрибут его жизни, который должен служить ему верой и правдой, потому как от счастья Повелителя зависит и счастье ее самой. И вот теперь он смотрит на эту женщину и понимает, что где-то ошибся, где-то допустил промах. Его же мать идет против него. И лишает его возможности освободить не только тело, но и душу от проклятия.
– Зачем? – единственный вопрос, который он хотел ей задать сразу, как только узнал, что мать пыталась отравить Хельгу, но вовремя решил подождать с этим, побоявшись, что не сможет сдержать свой гнев, что обрушит его со всей мощью на голову этой бедной женщины.
Амин, его преданный Амин, как всегда, остудил его пыл, помог принять правильное решение, и вот теперь шейх-вайлидэ томится в темнице.
– Ты меня разочаровал, – коротко ответила она. И этим ответом ввела в ступор Хамаса.
– Очень интересно послушать твою версию происходящего, – Шейх сел на стул, что стоял поодаль от лежанки, сцепил руки в замок. Не хотел, чтобы мать видела, как его трясет от холодного безразличия женщины к тому, что она сделала.
Пустой взгляд шейх-вайлидэ был устремлен в холодную каменную стену. Она будто ушла в себя. Копается, вспоминает прошлое.
Хамас в нетерпении дернулся телом, хотел окликнуть мать.
– Ты похож на своего отца, – проговорила она, видимо почувствовав движение эмоций на тонком плане. – Такой же нетерпеливый, – женщина посмотрела бесцветными глазами на Хамаса, он отшатнулся. – Непривычно видеть меня такой, да? – вопрос, на который она и сама знала ответ. – Пришлось пожертвовать временем своей жизни для того, чтобы сварить зелье для твоей игбал.
– Хадин, – поправил Хамас.
– Игбал, – тут же оборвала женщина и повторила то, что ранее говорила Хельге: – Для того, чтобы стать хадин, она должна родить первенца.
В ее словах был скрытый смысл, и его Хамас уловил внутренним чутьем.
– Что ты сделала? – он все же подступился к матери.
– Тебе меня не запугать, Хамас, – ухмыльнулась женщина. – Я тебя не боюсь, так что можешь не стараться. Я уже давно готова отправиться к предкам, и пусть это будет не в моей родной обители, откуда меня увез твой отец, но я верю в то, что на родную землю мой прах унесет Аргест