Анна в ярости вскочила с кровати, стукнув при этом по многострадальной тумбочке кулаком. Одеяло тут же скользнуло вниз по её обнажённому телу, но не успела Анна осознать это смущающее обстоятельство, как оказавшийся совсем рядом Виктор подхватил эту последнюю защиту и завернул Анну обратно по самую шею.
– Не делайте больше так, как вчера, – прошептал он почти что в самое ухо баронессы.
– Как? – хрипло выдохнула Анна, немного ошалевшая от такой близости, но Виктор будто не слышал её.
– Вы не представляете, что вы делаете со мной, – сказал он так же тихо. В последний раз вдохнул запах волос баронессы и, резко отстранившись, направился к двери.
– Я жду вас внизу, – не оборачиваясь, бросил он через плечо.
Несколько секунд потребовалось Анне, чтобы прийти в себя, а едва она справилась с этой задачей, в дверь снова постучали – и на сей раз это всё-таки был слуга. Тот же мальчик, что накануне приносил ей воду для умывания, на сей раз тащил в руках длинный свёрток, в котором Анна узнала собственный камзол. Опустив его на кровать, мальчик поклонился и собирался уже исчезнуть, но Анна окликнула его:
– А воду?
– Одну минуту, миледи, – слуга поклонился и скрылся в дверях.
Анна хмыкнула и, придерживая рукой одеяло, подошла всё же к окну. Прислонилась к его краешку и замерла, рассматривая поблёскивающую далеко внизу водную гладь. Анна не видела море с тех пор, как её увезли от родителей, и сейчас от этого бесконечного простора, простиравшегося от горизонта до горизонта, у неё захватило дух почти так же, как от близости герцога. Когда слуга вернулся, Анна поймала себя на том, что глупо улыбается солнечным лучам, скользящим по её лицу.
– Здесь уже весна, – сказала она тихо и отвернулась от окна. Мальчик только удивлённо пожал плечами и, решив, что слугам запрещено с ней говорить, Анна принялась приводить себя в порядок. Она долго плескала себе в лицо холодной водой, пока веки не перестали слипаться, – Виктор попал в точку, Анна не только всегда вставала так поздно, она никогда не вставала так рано. Впрочем, в её комнату во дворце не так уж часто заглядывало солнце. Над лесом всегда стоял туман, и лучи дневного светила пробивались сквозь сизую дымку только ближе к полудню.
Закончив умывание, Анна оделась и, поколебавшись немного – соблазн назло герцогу остаться в спальне был велик, но голод его пересиливал – попросила проводить себя в столовую.
Виктор, как и обещал, уже сидел за столом.
– Вы нерасторопны, – мрачно сообщил он, наблюдая, как Анна опускается на стул напротив.
– Нерасторопен ваш слуга, – Анна сверкнула своими серыми глазами из-под приспущенных ресниц, и Виктор замолк. Ругаться с Анной абсолютно не хотелось, напротив, хотелось обнять её и прижать к себе – нежно-нежно, так, чтобы не причинить боли. Виктор, для которого подобные чувства были в диковинку, отметил про себя, что его болезнь усугубляется, но решил, что не будет ничего плохого в том, что он поддастся ей ненадолго.