– Любопытно, любопытно, – проворчал он себе под нос, разворачивая письмо. – Поглядим, что у нас здесь.
По мере прочтения записки глаза барона все расширялись, а по лицу расползались неприглядные багровые пятна. Наконец он закончил чтение и в гневе смял несчастную бумагу в руке. Нет, он, разумеется, прекрасно знал, что Юта не является светочем разума. Более того, некоторая ограниченность супруги целиком и полностью устраивала Джакоба. Еще до того, как он просил руки Юты у ее покойного ныне отца, барон прекрасно отдавал себе отчет, что его избранница достаточно недальновидна, чтобы даже интересоваться судьбой собственного приданого. Да и вообще задавать мужу какие-либо вопросы было не в характере Юты. Ее с детства приучили к мысли, что мужские решения женщине оспаривать не подобает. Потому-то госпожа баронесса так и невзлюбила строптивую Леону, посмевшую своим поведением попирать многолетние убеждения самой Юты. Но теперь!
– Даже она не может быть настолько глупа, – разъяренно прошипел барон, – чтобы поверить во всю эту чушь!
Он вызвал перед мысленным взором облик супруги и попробовал сравнить его с лестными эпитетами из письма. Вскоре Джакоб с сожалением вынужден был признать, что хоть незнакомый автор послания и весьма преувеличивал довольно скромные достоинства Юты, глупая женщина все равно могла поверить в столь грубую лесть. По одной простой причине: из-за желания поверить.
"Ваши глаза, о прекрасная, разят в самое сердце, подобно стрелам, а улыбка возносит на небеса", – писал неведомый воздыхатель. Глаза Юты, водянисто-голубые, казались совсем небольшими из-за объемных щек и нависших бесцветных бровей. По глубокому убеждению Джакоба, сравнение со стрелами вызывало только смех, но сама Юта, видимо, думала иначе. Но барона в данный момент сильнее всего занимал один лишь вопрос: чего именно добивается неизвестный юнец, посылая почтенной замужней даме столь дерзкие письма? В юном возрасте отправителя послания Джакоб не сомневался, как не питал сомнений и относительно финансовой состоятельности (вернее, несостоятельности) наглеца. Вероятно, нахал просто вызывает у стареющих малопривлекательных дам чувство сердечной привязанности, а потом пользуется им сполна, получая дорогостоящие сувениры и даже кругленькие суммы. В то, что кто-либо из рыцарей мог всерьез возжелать госпожу Юту, барон, как человек благоразумный, поверить никак не мог. Осушив одним махом второй кубок вина и даже не ощутив на сей раз изысканного вкуса, Джакоб выругался сквозь зубы. Мало ему дерзкой Леоны, еще и за собственной женой присматривать придется! А то обернуться не успеешь, как в загребущие ручонки предприимчивого юноши перекочуют семейные ценности. Нет, не почтение и смирение, о которых любила толковать Юта воспитанницам, а нечто гораздо более осязаемое. Перстень с рубинами или жемчужные подвески, например.