– Что? Считаешь, я флиртовала? – изумленно спросила она. – Ты неисправим.
– Точно, – подтвердил он. – Хочу, чтобы ты была рядом со мной весь вечер.
Эммилин свирепо на него уставилась. Она может потворствовать желаниям отца, но фиктивному мужу подчиняться не собирается.
– Ни за что, – процедила она, с сожалением отметив, что на глаза навернулись слезы. Она сердито их смахнула. – Сейчас ты последний, кого мне хочется видеть.
– Что-то мне с трудом в это верится, – хрипло пророкотал он и, прислонив ее к стене, положил ей руку на бедро.
Сердце Эммилин заколотилось. Стоит ему к ней прикоснуться, и она загорается как спичка.
– Иди в машину и жди меня. Нам пора.
– Но мы здесь всего час, – запротестовала она.
– Этого вполне достаточно, – невозмутимо ответил он.
– Почему мы уезжаем?
«Потому что я не хочу, чтобы присутствующие мужчины пялились на тебя. Потому что я хочу заняться с тобой любовью. Потому что ты моя», – вертелось у него на языке.
Но Пьетро лишь качнул головой.
– Пора. Я скоро к тебе присоединюсь.
Однако прошло добрых полчаса, прежде чем Пьетро смог сесть в машину. Ему пришлось долго прощаться с влиятельными гостями. Он не мог уйти по-английски.
Эммилин кипела от негодования.
– Я наказана за то, что наслаждалась беседой? – с сарказмом поинтересовалась она, как только автомобиль тронулся.
– Нет, – невозмутимо ответил он.
– Мне стоило больших усилий прийти на этот вечер, потому что ты так хотел. Нет, точнее, ты мне приказал. А через час ты изменил решение и приказал мне уйти. Я, в конце концов, не школьница, чтобы мной командовать.
Господи, упоминание о школьнице еще больше разозлило его. Он впервые увидел ее в доме Кола, когда она ходила в школу. Это было на похоронах Патриции. Она стояла в холле в синем платье и блейзере. Уже тогда Пьетро шестым чувством понял, что она представляет для него опасность.
С тех пор он не приезжал к Колу, избегал мероприятий, где они могли нечаянно встретиться. Хотя несколько раз они пересекались на вечеринках, но не общались. Пьетро благоразумно держался на расстоянии.
Было что-то такое в дочери Кола Бовингтона, что его настораживало. Сейчас он убедился, что инстинкт его не обманул.
– Я приятно проводила время, – кипятилась Эммилин, пока они ехали по улицам Рима. Она знала город не очень хорошо, но видела, что едут они не на виллу.
– Я рад, – спокойно сказал он. – Но эти мужчины не сводили с тебя глаз, и ты дала им для этого повод.
– Как ты можешь говорить такое? Мы просто беседовали, – возмутилась Эммилин.
– Поверь мне, дорогая, на тебе такое платье, что ни один мужчина не станет «просто разговаривать» с тобой.