– Прости, что я подслушивала, – пробормотала Рене в воротник его рубашки. – И прости, что… солгала об этом. Я… все еще привыкаю к честности.
Она по-прежнему запиналась, но, по крайней мере, говорила правду.
– Все в порядке, – тихо сказал Оливер, и его рука начала поглаживать поясницу Рене.
– Как ты узнал, что я подслушиваю?
– Я услышал, что ты уже проснулась и спустилась вниз. Прости, что назвал твоего брата мерзким идиотом.
– Даже если он это заслужил?
Оливер рассмеялся.
– Особенно если Клинт это заслужил.
Он откинулся назад, и Рене вскинула на него взгляд. С такого близкого расстояния она могла видеть золотые пятнышки в карих глазах Оливера – словно скрытое там сокровище. Что-то в груди сжалось, когда он погладил ее по щеке и подбородку.
– Рене…
Она затаила дыхание. Боже, ей нужно услышать правду о себе. Но какую? Считает ли ее Оливер слишком наивной и доверчивой или соучастницей преступления? Завтра нужно будет попытаться взглянуть правде в лицо. А пока лучше сменить тему.
– Спасибо, что ты дождался, пока я проснусь.
– Я ведь дал тебе слово. Я всегда выполняю свои обещания.
Не в силах сдержать порыв, Рене уткнулась лицом в плечо Оливера, и его руки крепче сжались вокруг нее.
– Я рада это узнать, – пробормотала она. – Потому что далеко не все так поступают.
– Я – не все.
«И слава богу», – подумала Рене, а вслух сказала:
– А что теперь?
Оливер в ответ лишь неразборчиво промычал:
– М-м-м…
Она слышала, как ровно бьется его сердце, и этот стук вселял в ее душу ощущение безопасности.
Но опасным было то, что тело Оливера начало почти незаметно раскачиваться, втягивая в этот ритм Рене. Она чувствовала, как ладонь, лежащая на ее пояснице, все теснее прижимает ее к твердой мужской груди. Щеки Рене жарко вспыхнули от румянца, а по коже побежали мурашки, стоило представить себя и Оливера обнаженными и предающимися более смелым ласкам.
Но он так и не ответил на ее вопрос. Его «М-м-м» – не в счет…
И тут Оливер медленно, очень медленно начал отстраняться от Рене, разжимать объятия.
– Мне нужно вернуться в город сегодня вечером, – сказал он своим обычным серьезным тоном, и Рене не знала, обрадоваться этому или огорчиться.
Неужели Оливер торопится уехать отсюда, прежде чем Рене снова потеряет самообладание? Или она только вообразила себе, что в его тоне сквозит намек на сожаление?
– Да… – Она прочистила горло и окончательно разорвала их объятия. – Да, конечно. Уверена, что кто-то очень ждет твоего возвращения домой.
Это к лучшему, что Оливер оставляет ее одну. Она ведь прибыла сюда в поисках тишины и покоя, не так ли? А рядом с этим мужчиной Рене определенно чересчур волнуется.