– Я в порядке, – холодно сказал он, потому что не хотел ее волновать. – Нет ни ожогов, ни волдырей.
Ее взгляд скользнул к его голым ягодицам, и только сейчас Оливер сообразил, что стоит, нагнувшись над прудом, выставив на обозрение свой голый зад и все остальное.
– Как ты думаешь, сегодня, случайно, не полнолуние? Кажется, я вижу полную луну, – заявила Рене, опустив руки и пытаясь не рассмеяться.
Боже, вот это женщина! Чуть не убила его, едва не спалила его дом. Но если честно, Оливер испытал огромное облегчение оттого, что в ней опять проснулось былое озорство. Но она так легко не отделается!
Он нахмурился и выпрямился.
– Находишь это забавным?
– Может быть. – Рене посерьезнела, шагнула назад, потому что Оливер шагнул к ней. – А может, и нет.
– Уже дважды ты чуть не сожгла мой дом. Думаю, тебе больше нельзя позволять печь печенье.
Озорной блеск в ее глазах погас, она побледнела, скрестила руки на животе и сгорбилась. Черт! Оливер не хотел заходить так далеко – он лишь собирался немного ее проучить, но вовсе не обидеть.
«Возражай мне! Ты должна постоять за себя!» – мысленно обратился он к Рене, подходя совсем близко.
– Мадам, вы представляете угрозу для всего печенья на свете, – заявил Оливер напыщенным тоном. – Вы – настоящая гроза выпечки, не говоря уж о том, во что вы превратили мою кухню и как напугали моих лебедей.
В этот момент за его спиной подал голос то ли Фред, то ли кто-то из его семейства, подплыв совсем близко. Оливер вздрогнул: кому же охота, чтобы тебя ущипнула за голый зад птица с размахом крыльев в шесть футов? Он оглянулся через плечо и увидел, что лебеди и их птенцы плавают вокруг постепенно тонущего печенья, так что опасаться было нечего – по крайней мере, пока.
Оливер повернулся к Рене.
– Ты только что назвал меня «грозой выпечки»? – озадаченно спросила она.
– Тебе виднее, – проворчал он.
Точнее, попытался проворчать, но внезапно ему ужасно захотелось рассмеяться.
Рене сердито посмотрела на него и ткнула пальцем ему в грудь.
– У меня есть для вас новости, мистер. Вы не мой босс.
– Неужели?
Ее глаза сердито вспыхнули в ответ.
Именно этого Оливер и хотел – чтобы она сражалась за свое достоинство.
Внезапно Рене улыбнулась и снова попыталась нахмуриться. Это была игра, в которую она уже давно не играла, но ее правила, похоже, еще не забыла. Отлично! Она не боится его и готова сражаться за себя.
– Если я хочу испечь печенье, – Рене еще раз ткнула пальцем Оливера в грудь, – я беру и пеку его. И более того, у меня все прекрасно получалось оба раза, пока не появлялся ты.