Хуже всего было то, что Оливер, представляя своей экономке Рене, назвал настоящие имя и фамилию гостьи и их при этом слышали не меньше трех пожарных. Теперь ничего не изменишь: скоро о присутствии Рене на ранчо станет известно всем. Проклятье! Оливер все испортил! Люсиль он доверял и надеялся на ее молчание, но вот пожарные точно раззвонят о Рене повсюду.
Экономка пристально посмотрела на него. Отведя взгляд, Оливер схватил и надкусил еще одно печенье, но тут же пожалел об этом. Закашлявшись, он выплюнул слишком соленое печенье в мусорное ведро.
– Полагаю, от этих нужно избавиться, – пробормотал он, сметая всю партию со стола прямо в мусорное ведро. – Хорошо, что его больше никто не попробовал.
– Хорошо, что тебя не застали со спущенными штанами, – неожиданно бросила Люсиль, вывалив в ведро еще одну партию и поставив грязное блюдо в раковину.
Оливер замер и побледнел, а лицо Рене, наоборот, стало совсем пунцовым. Она растерянно посмотрела на Оливера, и тому захотелось сбежать. Но он не мог оставить Рене на растерзание своей экономке.
– Почему бы тебе не попросить у Люсиль парочку советов и несколько рецептов? – произнес Оливер, проигнорировав замечание о брюках. – Она часто готовит для меня. Например, ей удаются изумительные булочки с корицей.
К счастью, Люсиль подхватила:
– Ты обязательно должна попробовать приготовить сахарное печенье по моему рецепту, милочка.
– Не знаю, получится ли у меня, – ответила Рене.
– Если печенье получается слишком невзрачным, надо лишь получше его украсить, – заявила пожилая женщина, окидывая взглядом кухню. – Уж у тебя-то, милочка, выпечка вряд ли получится скучной.
Оливеру захотелось расцеловать Люсиль, потому что, судя по выражению лица Рене, она явно почувствовала облегчение, а это было самое важное.
– Я нашла несколько интересных рецептов в Интернете…
И женщины заговорили о кулинарии.
– Я буду у себя в кабинете, – пробормотал Оливер и поспешил ретироваться. Пройдя из кухни в кабинет, он рухнул в кресло, положил локти на письменный стол и задумался. Неужели то, что случилось за последние два часа, – не галлюцинация? Рене права – ничего этого: ни задымления, ни приезда пожарных и Люсиль – не случилось бы, если бы он придерживался плана. Надо было оставаться в Далласе, а также держать руки подальше от Рене. Но Оливер ничего не мог с собой поделать: в груди теснилась целая буря эмоций, мысли путались.
Он хотел Рене. Ему было недостаточно овладеть ею всего один раз. Если уж на то пошло, Оливер хотел ее теперь сильнее, чем прежде. А еще ему нужно было снова заставлять Рене смеяться, видеть, как ее лицо загорается радостью.