– Ratas! Ratas!
Спросонья не понимаем, что случилось, обычно-то при подъеме кричали «солдатос» или «камарадос». Ну, не важно, вскакиваем в ружье, черт их разберет, какая напасть. Не напасть, а гадость – крысы. Ночь, темно, фонариками светим, у кого нашлись, а земля вокруг как ковром крысами покрыта. И в казарму через все дырки лезут. Съедят, запросто съедят. Хоть стреляй в них, хоть ногами дави, ничего не боятся. Конец, думаем, нам бесславный, но обошлось. Что за чудо – ни мы не поняли, ни местные не объяснили, а может, и сами не знали. Не нападали крысы, а просто бежали, можно сказать, мимо. Прошли по полю, на котором казарма наша временная стояла. Откуда взялись, неизвестно, куда убрались – тоже. А слово ratas я на всю жизнь запомнил, да все, наверное, запомнили, кто в ту ночь его услышал…
Воспоминания не страшные, скорее неприятные. И немец ratte выкрикивал – чуть-чуть мне не хватило, чтобы сразу понять, о чем он, хоть и звучало не по-испански, а по-немецки. Наверное, потому не хватило, что часовой тогда кричал, нас предупреждая, а фриц испуганно, обескураженно – совсем другой голос.
Можно сказать, установилось понимание. Будто мостки хлипкие, никому вроде бы не нужные, сами по себе выстроились, ненавистные мостки какие-то, хотелось их взорвать, но продвигаешься по ним все дальше. Хочешь не хочешь, а приходилось общаться. Слово общее нашлось, пусть даже это и крыса. И Костя, который фрицу морду бил и больше всех других хотел уничтожить, его же от напасти и избавил.
Глава 39
Лианы, стропы и колодезные блоки
Через неделю работы, при которой тащили чуть, а чинили полиспаст все время, результат мог вызвать только слезы сожаления. У Господа Бога. Если бы он существовал и наблюдал для развлечения за советским экипажем, пытающимся с помощью лиан, строп и колодезных блоков тащить тяжелую военную технику. Ну и техника нам самим уже казалась не самолетом, а как минимум танком или, скорее, вкопанным в землю бетонным дотом. И тяжелый, и дутики постоянно пытались зарыться в грунт, и амортизаторы шасси скрипели. Приходилось подкапывать, делать выезд с наклоном, укладывать деревяки. В таких случаях нагрузка увеличивалась, веревочная механика наша ломалась в разы чаще, а «ланкастер» откатывался и откатывался назад, с каждым разом больше углубляя натоптанную выбоину. К тому же выяснилось, что, чуть подсохнув или, точнее сказать, подвянув, лианы теряли гибкость, строп не хватало. Сержант уже срезал все лианы, до которых мог добраться на ближних деревьях, и с каждым разом вынужден был уходить дальше. Он легко подтягивался, перенося вес с ветки на ветку, мы только следили снизу. Когда он картинно провисал на одной руке, я орал: